Среди ночи Андрей нашарил руку Светланы и сжал ее в своей руке. Так они спали в молодости, убегали в молодой сон, держась за руки, как будто боялись, что их растащат.
Утром Андрей спросил:
– Ты знала, что я вернусь?
– Ну конечно. И ты знал.
Он задумался: знал или нет? Но какая разница? Главное, что пуля попала в мягкие ткани, кость уцелела. Все срастается и заживает как на собаке.
А может быть, не срастется. И не заживет. Будут жить с болью. Но будут жить.
Утром без звонка приперлась Нина с письмом к мэру города. Ни больше ни меньше.
– А что в письме? – спросила Надька.
– Просьба. Мы с мужем хотим получить лицензию.
– Что за лицензия? – не поняла Надька.
– Не забивай себе голову, – посоветовала Ни-на. – Лицензия – это дорога в рай.
– Ну так и передай сама.
– Меня к нему никто не пустит. А для Ивана Савельевича это – раз плюнуть. Вошел в кабинет и положил на стол. Несложно.
Надька едва заметно ухмыльнулась. То, что для Нины казалось несложно, на самом деле – большой напряг. Просить за кого-то – это все равно просить. И значит, в следующий раз попросят у губернатора.
Нина отстала от жизни. После перестройки ничего не просят. Все покупается и продается.
– Ладно. Я передам. – Надька взяла конверт.
Нина заподозрила, что она не передаст, и решила перепроверить.
– Дай мне телефон Ивана Савельевича.
Надька записала на бумажке.
Это оказался старый мобильный номер, который неизменно отвечал, что абонент находится вне досягаемости. Голос в телефоне был женский, вкрадчивый и какой-то подлый.
Нина позвонила Надьке и спросила:
– Почему ты так поступаешь? Мы же с тобой дружим с детства…
– Я берегу Ивана Савельевича, – ответила Надька.
– Но существует понятие: делиться. Если тебе повезло, должен же быть процент от успеха.
– Кто сказал? – спросила Надька.
Нина все поняла. Придется идти к высокопоставленному лицу через служебный вход, а не через Надькину раковину.
Через неделю Надька позвонила Нине как ни в чем не бывало.
Просто так. У них это называлось «потрындеть».
У Надьки было тяжело на душе. Андрей исчез из поля зрения. Его машина больше не стояла под домом. Это означало – конец. А всякий конец – маленькая смерть. А всякий мертвый возвеличивается в глазах.
Надька все понимала, но страдала. Хотелось с кем-то поделиться, слить пену с закипевшей души. Однако Нина не захотела предоставлять свои уши для слива.
– Позвони Нэле, – предложила она.
– А ты занята?
– Нет. Не занята. Просто не хочу.
– Интересно… – удивилась Надька. – Подруга называется…
Она привыкла к тому, что Нина охотно выслушивала ее душевные метания. В Нининой жизни, как в стоячем болоте, ничего не происходило, кроме труда. И выслушивать Надьку – все равно что смотреть нескончаемый сериал. Но видимо, Нина потеряла интерес к сериалу. Все и так ясно. Надька любит и любима. Ждет ребенка. Что еще?