Семейная жизнь Ромма продолжалась, однако, недолго: заметанный в беспорядки первого прериаля, «дело последних монтаньяров», он вел себя на суде совершенным героем, а по вынесении смертного приговора закололся вместе с двумя соучастниками. Другие трое были казнены. Народ не слишком оплакивал своего служителя. Одна из газет того времени, «Courier français» (номер 1 мессидора III года), пишет: «Их смерть вызвала всеобщую радость». Еще резче выражается другая революционная газета, «Gazette française» (за то же число): «Смерть шести разбойников не произвела ни малейшего впечатления. Через минуту после нее народ осыпал их бранью, а к вечеру он вообще о них не думал». Возможно, однако, что газеты победителей лгали: самоубийство трех осужденных и тогда не было явлением повседневным. Во всяком случае, в течение нескольких лет во Франции держался упорный слух о том, будто Жильбер Ромм спасся и укрывается в России у своего воспитанника, графа Строганова.
Ромм покончил с собой, по-видимому, в состоянии полного исступления: протокол отмечает многочисленные удары кинжалом в грудь, в шею и в лицо. Кинжал, которым закололся несчастный член Конвента, приобщен к его делу и находится в Архиве. Это небольшой нож с черной рукояткой, с длинным, тонким, зазубренным лезвием. В Архиве же я нашел подлинник протокола военной комиссии, приговорившей Ромма к смертной казни. В заголовке этой канцелярской бумажки значатся его излюбленные слова: «Свобода. Равенство. Справедливость. Человечество»...
Бумаги Ромма через столетие приобрел великий князь Николай Михайлович. Он успел напечатать лишь небольшую часть этих бумаг. Где они находятся в настоящее время, я не знаю.