Надя проснулась от звука закрывшегося ящика комода. Все еще сонная и расслабленная, она лениво повернулась на звук.
Ален был уже одет и успел побриться. Он сложил свитер и сунул его в уже собранный чемодан, стоящий на стуле.
— Ты куда-то уезжаешь?
Ален повернулся на ее хриплый шепот.
— В Бостон.
— Когда?
Он пожал плечами. Ему следовало знать, что она задаст этот вопрос. Инстинкт репортера, подумал он, и вдруг понял, что не чувствует горечи, какую раньше вызывали у него репортеры и пресса.
— Завтра. Вернее, послезавтра. После похорон Эдды.
Надя резко села в постели, готовая к схватке.
— Думаю, мы можем кое-что сделать, — твердо заявила она. — Петиции, письма в окружную прокуратуру. Это не раз срабатывало.
— Никаких писем, никаких петиций. Какой в них смысл, если я собираюсь признаться в своей вине?
Окружной прокурор девять лет назад предложил ему сделку. Это может случиться и теперь. Признание вины в обмен на мягкий приговор. Год-два в тюрьме нестрогого режима. Если повезет, ему даже могут разрешить работать в лазарете.
Ален подавил внезапный приступ тоски. Какое бы наказание ему ни определили, он постарается принять его достойно.
— Поторапливайся, моя дорогая, — сказал он, прикоснувшись губами к ее виску. — Нам предстоит работа.
Надя удивилась.
— Работа?
— Да. Я должен убрать тонну осколков и щепок, а ты — написать репортаж. Может, даже заработаешь премию Пулитцера.
— Нет. Я не стану этого делать. Я не смогу быть объективной.
Ален приложил ладонь к ее щеке.
— Ты будешь объективной и честной.
Надя открыла было рот, чтобы возразить, но передумала под его стальным взглядом. Он принял решение, и ничто уже не может его изменить.
— Ладно, но я сохраняю за собой право на собственное мнение.
История Алена была напечатана в понедельник утром. Надя хотела подождать до похорон Эдды в среду, но Ален настоял на более раннем сроке.
— Я больше не прячусь, — объяснил он ей. — Решил так решил.
Как только газета вышла в свет, Ален позвонил окружному прокурору в Бостон и сказал шокированному помощнику, что сдастся властям через два дня. Переговорив со Стивом Маккензи, они согласились и обещали прислать полицейского для сопровождения Алена.
Надя объяснила Элли, почему Ален уезжает. Они поплакали, и в конце концов Элли стала утешать ее.
— Ален любит нас, — сказала она с уверенностью ребенка. — Когда он выйдет из тюрьмы, то женится на нас, и ты родишь ребенка.
Надя улыбнулась сквозь слезы, но ее печаль росла. Как она и ожидала, эта история стала сенсацией. Телефон буквально раскалялся от звонков из крупных газет и телекомпаний, жаждущих подробностей.