Красавчик скрипнул зубами, пораженный догадкой — а ведь только старый скунс Соломон Шмуц догадывался, на что может пойти Генри ради младшего братишки.
— Выходит, мертвый Малыш-то? Жертва, выходит, правосудия? Вон оно как, — смех резко оборвался. Теперь Генри говорил так, словно гладил против шерсти собственную ярость. Медленно и через силу. — Ну и кто ж такой тогда будешь у нас ты? Отвечай, масонская гнида! Раз ты сюда явился, значит, без меня тебе никак... Значит, готов все свои секреты раскрыть, как на духу... Ну? Валяй! Исповедуйся, сучонок!
Мальчишка даже не дернул подбородком, когда Генри приставил к его горлу острие клинка, как будто был к такому развитию событий готов. Впрочем, почему это «как будто»? Что еще мог он ожидать от человека, который только что узнал, что он вовсе не козырь, а разменная карта в руках игрока.
— Меня зовут Стивен, сэр. Правда, не Баркер, но это не имеет значения. Я... Я должен был за вами следить, вас контролировать, направлять, а потом... Когда все закончится... Вас устранить, сэр.
— Значит, кокнуть собирался? Ну! Жми дальше, а то у меня руки чешутся выпустить тебе юшку, — Красавчик пощекотал кончиком стилета совершенно «баркеровский» кадык Лже-Стиви. Крошечная капля крови выступила на шее юноши. Тот побледнел, но тут же справился с собой и продолжил.
— Ведь вы наверняка кое-что уже поняли про предметы, сэр? Если да, то должны понимать, никто не позволит вот так, как вам заблагорассудится, рыскать за ними по Европе? Настоящий охотник здесь не вы, а я. А вы — ищейка. Отличная ищейка, может быть, лучшая за последние пару веков. И, увы, чужак... Мы поздно на вас вышли, сэр, всего лишь десять лет назад. Еще десятком лет раньше, и все сложилось бы иначе. Вас воспитывала бы ложа, вы бы стали одним из нас. Да только объявились вы слишком поздно. Вы — хороший человек, мистер Баркер, но... как это... ну, знаете... — мальчишка замялся.
— Туповат, — подсказал Красавчик, ухмыляясь. — Угадал?
Ответом ему было красноречивое молчание.
Красавчик прищурился. Если во всем этом дерьмовом балагане ему отводилась незавидная роль шестерки (или как там масончик сказал — ищейки?), то почему именно он? К чему весь этот поганый цирк? И какого черта ему вообще показали список, если тут все засекречено и опечатано, как у монашки в панталонах? Ищейка... Какая к ушам собачьим еще ищейка?
— Так, какая к ушам собачьим ищейка? Какие десять лет? Я ваши кислые рожи увидел впервые три месяца назад...
— Выслушайте меня, сэр... — мальчишка набрал в себя побольше воздуха и замер, будто перед прыжком в пропасть. Видно было, что ему нестерпимо трудно, почти невозможно сказать то, что он сказать собирается.