— Привет, Гумберт! — Ричард схватил собаку за щеки и шутя потрепал. — Как поживаешь, старина?
Пес звонко гавкнул, что могло означать только одно: «Прекрасно, как всегда!»
— Вы думаете, он нам пригодится? — спросил Ричард у приятеля, придерживая Гумберта за ошейник, чтобы тот снова не накинулся со своими слюнявыми ласками.
— Хорошая собака никогда не помешает на охоте. Тем более когда речь идет о таком опасном животном, как человек. — Эдуард защелкнул на ошейнике карабин поводка и вопросительно взглянул на Ричарда: — Как ваши успехи? Уже решили, куда направимся?
— Да, — после секундной заминки ответил тот. — Едем в Ист-Энд.
Стил не высказал ни удивления, ни сомнений. Лишь пожал плечам, как бы говоря: «В Ист-Энд, так в Ист-Энд».
Ричард захватил перчатку, хотя прикосновения к ней по-прежнему пробуждали в нем чувство омерзения, а сумку с вещами решил оставить в конторе.
Извозчика, согласного везти джентльменов с собакой в самый неблагополучный район Лондона, удалось найти не сразу. Ричарду пришлось посулить очередному упрямцу двойную плату, и только после этого пройдоха согласился.
В кебе было тесно, и Ричарду живо вспомнилась недавняя поездка с мистером Краббом. С тех пор миновали всего сутки, но сыщика не покидало ощущение, что прошла по меньшей мере неделя — столько всего успело произойти за этот короткий срок.
До Уайтчепела добрались без приключений. Ричард больше не сверялся с талисманом, полагаясь только на свою память и умение ориентироваться на улицах Лондона. Нужный им дом он заметил издалека — над табачной лавкой на первом этаже горел газовый фонарь.
— Остановите здесь, — попросил он возницу.
Первым на улицу выскочил Гумберт и тут же жизнерадостно облаял облезлую уличную кошку. Кошка была тертая и не приняла всерьез попытки себя напугать. Она даже ухом не повела, направляясь по своим кошачьим делам.
Друзья расплатились и вскоре остались одни, если не считать пьянчуги, громко храпевшего, лежа прямо в сточной канаве.
— Препротивное местечко, — заметил Стил, когда вдалеке затих грохот колес. — И обитатели тутошние ему под стать.
Ричард кивнул. Уайтчепел и ему никогда не нравился. Мрачные и опасные даже при свете дня улицы, кишащие сбродом и подонками всех мастей, пропитанные страхом и отчаяньем невинных жертв, погрязшие в грязи и распутстве, давно стали символом темной стороны Лондона. Даже мастера Пустельгу, род занятий которого предполагал постоянное общение с всевозможными ворами и проходимцами, судьба редко заносила в эту часть города. Если было в Лондоне место, способное породить такого монстра, как Джек Потрошитель, — это был Уайтчепел.