Но Маракина тогда интересовали только мозги — как и зомби, впрочем.
Там было много всего, и в университетском музее на Моховой, а тогда ещё проспекте Маркса было несколько экспонатов с пояснительными табличками: «Кровосос… Добыт экспедицией М. И. Трухина, препарирован доктором А. В. Маракиным». Были там и препарированные бюреры и контролёры (контролёром Маракин очень гордился, потому что мозг контролёра подтвердил самые смелые его предположения).
Однако на части табличек студенты-остроумцы то и дело приписывали к названиям прилагательное «sapiens». Служители музея не дремали, и на табличках быстро исчезали такие острые надписи, современная бытовая химия — и не останется ни одного штриха…
Я видел, как приезжал Трухин из первых экспедиций — как герой, на монстров его дивились, в перестроечном журнале «Огонёк» его печатали на фоне чучела кровососа.
Очень красивые, помню, были фотографии.
Тогда ещё у него была кличка Бэкингем, потому что он говорил со странным акцентом, будто набрал в рот камешков, как недоучившийся Демосфен. Он говорил точь-в-точь как Бэкингем из фильма про трёх мушкетёров, картавя и не произнося половину букв.
Он был друг Маракина, только чуть моложе — но Маракин пережил его на несколько лет.
А тогда я запомнил необычный разговор.
Бэкингем привёз очередную партию уродцев — тогда это было ещё возможно, только потом, по Второму межгосударственному соглашению биоматериал исследовался только на месте, так вот тогда он привёз партию уродов и их спешно изучали.
Но Бэкингем выглядел недовольным.
И вот я застал их в кабинете Маракина за бутылкой. Они хорошо тогда нагрузились, и, кажется, Маракин принимал меня за аспиранта Трухина, а Трухин — за аспиранта Маракина. Так я и просидел за шкафом, подслушивая их разговор.
Трухин горячился.
— Они живые, живые, — кричал он. Имелись в виду, как я сразу понял, существа Зоны.
Маракину было наплевать, живые или мёртвые. Он бы и родную мать препарировал, если бы это продвинуло вперёд работы по их нейронному ускорителю.
А Трухин орал и орал. Из-за дефекта дикции, из-за этого его «английского» произношения слушать его было смешно, но потом мне стало не до смеха. Выходило, что один кровосос вместе с более молодой особью, то есть детёнышем, встретился ему у самого Саркофага. Однако кровосос не напал на Трухина, а спас ему жизнь, вернее, не стал бросаться на него. Кровосос вытолкнул Бэкингема в последний момент с гравиконцентрата, над краем которого Трухин занёс было ногу.
Можно было предположить, что кровосос хотел его оставить на ужин, а после гравитационного концентрата, то есть после «комариной плеши», от него мало что бы осталось.