Если это расплата за поступки, совершенные мной в предыдущей жизни, – спрашивала я себя, – то как я могу что-либо изменить? Как я вообще могу что-нибудь исправить?
Подобные мысли лишали меня последних надежд на выздоровление.
Но, несмотря на все это, я старалась выглядеть мужественно. Я смеялась, улыбалась, беседовала с людьми, даже если мне этого не хотелось, потому что для меня было важно, чтобы другие перестали беспокоиться о моем состоянии. Я не хотела, чтобы кому-нибудь было жалко меня или некомфортно из-за моей болезни, так что я продолжала заботиться в первую очередь не о себе, а о чувствах и потребностях окружающих. Каждый считал своим долгом упомянуть, насколько «храбро» я себя веду, что они восхищаются тем, как я справляюсь с убивающей меня болезнью. Так много, слишком много людей отметили, насколько я выгляжу радостной и счастливой, – но они и малейшего представления не имели, что творилось у меня на душе.
Единственным человеком, который понимал, что происходит на самом деле, был Дэнни. Он знал, насколько невыносимым было для меня находиться среди других людей, так что постепенно он стал моим защитным барьером от окружающего мира, не допуская ко мне никого. Когда рядом были другие люди, я постоянно чувствовала необходимость играть беззаботную и веселую женщину, ведь я не хотела ни чтобы другие начали чувствовать себя неудобно из-за меня, ни чтобы беспокоились обо мне. В какой-то момент это начало меня просто выматывать, и я даже перестала отвечать на телефонные звонки, потому что не хотела говорить с кем-либо о своей болезни. Мне не нужны были чужие советы о том, как справиться со своими внутренними переживаниями, и мне надоело отвечать на одни и те же бесконечные вопросы, задаваемые людьми, которым была небезразлична моя судьба.
Я перестала выходить на улицу, постоянно оставаясь под надежной защитой стен своего дома. Не только потому, что мне было плохо на душе – мое физическое состояние тоже оставляло желать лучшего. У меня были проблемы с дыханием, я сильно похудела, что даже голову держать прямо было для меня настоящей проблемой. Меня раздражали постоянные взгляды и комментарии посторонних. Я знала, что люди пялились на меня не потому, что мой вид казался им омерзительным или противным, что, скорее всего, им просто любопытно или, возможно, жалко меня. Когда я ловила настойчивые взгляды, люди мгновенно отводили глаза в сторону, и я видела, насколько неудобно они себя из-за этого чувствовали. Я знала, что именно они чувствуют, ведь я раньше и сама не раз переживала аналогичные эмоции по отношению к тяжелобольным людям. Им было жалко меня. В какой-то момент я поняла, что это вполне естественная человеческая реакция, и мне стало неловко от того, что я заставляла людей вокруг чувствовать себя неудобно. Так что я вообще перестала выходить из дома.