Когда кто-нибудь из персонала приходил проверить меня, я всегда знала, кто это и что именно он должен был сделать. Хоть физически мои глаза и были закрыты, я была в курсе любой малейшей детали, имевшей место не только в непосредственной близости, но даже и вдалеке от моей кровати. Мое восприятие было намного острее, чем если бы я пользовалась для него набором стандартных органов чувств. Казалось, что я знаю и понимаю все – не только происходящее вокруг меня, но также и чувства, испытываемые в данный момент другими людьми, словно я могу чувствовать каждого человека насквозь. Я видела их страх, беспомощность, я понимала, что все они уже смирились с неизбежностью скорой трагичной развязки.
Дэнни и мама выглядят такими напуганными и грустными. Как бы мне хотелось, чтобы они знали, что я больше не испытываю никакой боли – как бы мне хотелось сказать им. Мама, мамочка, пожалуйста, не плачь. Я в порядке! Я здесь, рядом. Я с тобой прямо здесь и сейчас!
Я была в курсе всего. Казалось, что все происходит одновременно, однако стоило мне на чем-нибудь сконцентрироваться, как эта деталь происходящего становилась особенно четкой. «Я не могу нащупать ее вены! – слышала я панический крик кого-то из персонала, обращенный к дежурному врачу. Голос был полон страха и ужаса. – Они полностью втянулись. Черт, вы только гляньте на ее ноги и руки! Да от них же почти ничего не осталось. Она истощена». Я отчетливо помню, что это был мужской голос, голос одного из медбратьев.
Его голос пропитан безысходностью, – подумала я. – Они все сдались, и я их в этом не виню.
«Ее легкие переполнены жидкостью, она захлебывается. Необходимо удалить жидкость, чтобы ей стало легче дышать», – слышала я слова старшего онколога. Я наблюдала, как он со знанием дела возится с моим безжизненным телом, которое просто не способно было выразить испытываемые мной в данный момент чувства и эмоции. Хоть врачи и старались работать расторопно, а в их движениях чувствовалось, что они понимают всю чрезвычайность ситуации и необходимость действовать как можно быстрее, я ощущала атмосферу безнадежности, как будто вся бригада уже давно смирилась с неизбежным, как будто было уже слишком поздно как-то изменить мою судьбу. Я была в курсе любого происходящего вокруг меня события, но не чувствовала ничего – совсем ничего, кроме облегчения и невероятного чувства свободы, неведанного мною ранее.
Невероятно! Я чувствую себя так легко и свободно! Что происходит? Мне никогда в жизни не было так хорошо! Больше никаких трубок, никакого инвалидного кресла. Я могу свободно перемещаться вокруг без посторонней помощи! И дышать стало удивительно легко и непринужденно – как же это восхитительно!