Когда я спросил, кто это, официант ответил: «Наши, из России, но умеющие стрелять с двух рук».
Больше у меня вопросов не было.
Когда наша компания только-только распробовала клюквенную водку, ее, а также все прочее спиртное убрали с нашего стола. Как, впрочем, и с других столов.
– Рома, в чем дело?! – обратились мы к владельцу.
– Все, ребята, баста. С двадцати трех нуль нуль в этом городе запрещено торговать алкоголем.
Мы дружно возмутились:
– Да ты что, Рома?! Да ты давай потихоньку, чтобы никто не видел.
– Нет. Если вдруг увидят, мне придется закрыть заведение. Лучше я вам покурить кое-что дам… – И добрый хозяин выдал нам по сладкой сигаретке. Оказалось, действовало не хуже клюквенной.
Расставались поздно, с целованиями.
Потом я долго шагал по тихим улицам этого огромного города.
В гостинице я дал ташкентцу щедрые чаевые и завалился спать, как младенец. Наверное, от того, что спал на такой верхотуре.
Меня никто не провожал.
Ехал я в такси с толстым и говорливым водителем и мысленно прощался с этой удивительной страной.
Вся она представлялась мне одним большим пляжем – теплым, уютным и беззаботным.
«Пляж, пляж, пляж», – повторял я мысленно это слово, отлетая с земли американской на землю российскую.
И, похоже, не только мысленно.
– Вы что-то сказали? – обратилась ко мне по-русски симпатичная соседка.
Я приоткрыл глаза и ахнул: «Да это же!..» Впрочем, уточнять не буду. Я просто ей сказал, что знаю ее. Ее все знают.
– А вы кто? – спросила она меня.
– Я? Я – продюсер, – небрежно ответил я. Назвал фильм и скромно потупил взгляд.