Нет у тебя семьи… Родители есть, конечно. Но они живут в другом городе, как и брат, да с ним никогда отношения хорошими не были. Можно было бы найти парня, залететь «ненароком». Ведь уже тридцать. Но ты знаешь, что три года декрета ты одна не выдержишь, средств не хватит. А потому ищешь не просто мужчину, а мужа. И, конечно, хотелось бы большой любви, но в тридцать лет понимаешь, что не это главное. Важнее, чтобы он уважал и поддерживал тебя, был готов стать отцом, и зарабатывал столько, чтобы вам хватало хотя бы на первые три года твоей вынужденной безработицы.
И вот идешь ты по Белградской улице, погружённая в эти сумбурные мысли, не замечая дороги, ибо знаешь её наизусть. Уже почти подходишь к дому номер пять по проспекту Славы, чтобы свернуть между ним и девятиэтажным домом. И понимаешь, что уж очень руки мёрзнут. Ты останавливаешься, чтобы достать перчатки. Ищешь в карманах и сумке тяжело сгибающимися от мороза пальцами, но их нет. А утром они были на тебе точно. Новые дорогие перчатки. От волнения вкупе с холодом даже дрожат руки. А люди, что вышли вместе с тобой с электрички, проходят мимо, не обращая на тебя внимания. Понимая, что оставила перчатки в вагоне, ты оглядываешься, словно электричка может тебя ждать. Но её там нет, и позади уже никого нет. Ты снова смотришь вперёд. Какая-то девушка с короткими светлыми волосами почти исчезла за поворотом во двор, куда направлялась и ты. Мурашки страха пробегают по телу, и, быстро застегнув сумку, ты идёшь за ней, чтобы не остаться в одиночестве на серой полутёмной улице. Твои шаги неслышны. Ведь обувь на тебе без каблука. Простые чёрные мягкие, немного утеплённые, ботиночки. Тебя не слышит мужчина, что держит за горло коротко остриженную блондинку так крепко, что та не может даже кричать, прижимая к дому, вдавливая её в стену всем телом. Ты на мгновение застываешь, не зная, что делать. Разум подсказывает, что надо по-тихому вернуться назад, дойти до остановки автобусов на проспекте Славы окружным путём. Доехать до работы, унять взбудоражившее волнение, налить в кружку кофе и рассказать об этом ужасе коллегам, затем выслушать их сожаления по поводу случившегося. И вопросы на следующий день, будешь ли ты и дальше ходить той дорогой, и не знаешь ли ты, что случилось с той девушкой потом. И ты знаешь, что это правильно, пусть и нечестно. Ведь что ты можешь сделать такая хрупкая и беззащитная? А рядом никого нет. Даже позвать на помощь некого. Ты знаешь, как надо поступить. Но, почему то не думая о последствиях, молча хватаешь за шиворот мужчину, замахиваешься на него тяжёлой сумкой со всей силы. Почему-то смешно и весело, видимо нервное, хотя ты даже не успеваешь понять насколько это глупо. А девушка под нажимом начинает молниеносно проваливаться, как в воду, в стену, вместе с мужчиной. И под их весом утягивает и тебя, а твоя, намертво вцепившаяся в одежду, рука и не думает разжиматься, стискивая от ужаса пальцы лишь сильнее.