Мужчина тем временем легко поднялся по выдвижным ступенькам и сел на противоположный диван. Кучер задвинул лестницу, закрыл дверцу, и карета начала движение. Глядя на неестественно прямую спину попутчика, Лея попыталась хотя бы сесть, а не лежать мешком, как её закинул возница. Голова и тошнота тут же дали о себе знать. Подумав, что хуже, чем замарать карету содержимым завтрака, быть ничего не может, Лея, повинуясь телу, постаралась замереть. Мужчина подошёл и пристально посмотрел на неё.
— Слишком долго времени здесь. Странно, что ещё жива… М-да, так можно очень долго ждать, — задумчиво произнес он и провёл ладонью по её груди, шее и лицу, почти касаясь кожи. От его ладони веяло удушающей жарой, а не теплом. Будь это простой человек, Лея сказала бы, что у него сильный жар, но она догадывалась, что всё не так просто. Та страшная рука ей не привиделась, это точно. Начался приступ кашля, скрутивший тело в позу эмбриона на некоторое время. Но это принесло значительное облегчение. Голова немного прояснилась, а судороги и дрожь почти прекратились, и, наконец-то, пропал металлический привкус во рту. Мужчина снова сидел напротив и размещал сундучок, на возникший столик. Видимо тот был подъёмным от дверцы кареты, ибо рисунок столешницы совпадал с рисунком на второй дверце. Приободрённая переменами Лея смогла придать себе более приличное положение. Как ни странно, металлическая пластинка никуда не делась при этом, как будто была приклеена, и практически не ощущалась. От греха подальше девушка заставила свои руки остаться в покое и не трогать. Мало ли слетит настройка и заново страдать придётся? А захотят ли здесь возиться ещё раз с такой дурой? Попутчик молча открывал сундучок. Лея попыталась сказать: «Спасибо», но пересушенное горло смогло выдать лишь несколько хриплых звуков. Мужчина не отреагировал на это, доставая из сундучка пергамент и длинное чёрное перо. Карета двигалась мягко и плавно. Если бы не движение пейзажа за окнами, хотя Лея и сидела против движения, можно было сказать, что экипаж стоит на месте. Но местность быстро менялась, как если бы они ехали на электричке. Сделав несколько пометок и закрыв шторки окон, внимание мужчины снова обратилось к жертве обстоятельств.
— Спасибо, — уже более понятно, но всё равно хрипло, сказала Лея. Мужчина слегка изогнул бровь.
— Не вполне подходящее выражение, — саркастично сказал он.
— Меня зовут…
— Меня не интересует твоё имя, человек. Вы люди любите называть свои имена. И более того короткие имена. Зачем вы даете своим детям прозвища, чтобы потом сократить их до одного-двух слогов? По-моему, самым удачным способом давать имя, по крайней мере, женское, было у римлян