На этот счёт существует две теории. Одна говорит о том, что Гитлер действительно до конца верил в «окончательную победу». В конце концов на протяжении своего личного политического жизненного пути он уже много раз пережил ситуации, в которых в видимо безвыходном положении всё же чудесным образом всё для него оканчивается хорошо. Возможно, например, в момент победы Запад и Восток рассорятся? Быть может, тогда можно будет всё же заключить мир с одной из сторон, что сделает возможным победить другую сторону? Многое говорит в пользу того, что Гитлер действительно долгое время придерживался этой надежды. Ещё зимой 1944–1945 года он неоднократно говорил — не публично, но в секретных обращениях к своим генералам — о том, что он бы сидел как паук в паутине, в то время как между западными державами и Советским Союзом завязывалась бы новая война.
Однако он сидел не как паук в паутине, а как муха. Что проглядел Гитлер, то был тот факт, что большие споры о послевоенном устройстве и глубокие идеологические противоречия между англосаксами и русскими уже вовсе не могут привести к военному их разрешению, до тех пор, пока Германия, продолжающаяся сражаться на обоих фронтах, как бы является изолирующей прослойкой между ними. Для того, чтобы дело могло дойти до исходного состояния предполагаемой третьей мировой войны между Западом и Советским Союзом, сначала Германия должна была быть побеждена и оккупирована, обе большие группы держав должны были встретиться в сердце Германии, должны были войти в контакт и противостояние. Любое откладывание этого исходного положения предотвращало начало открытого конфликта между обеими группами держав. До тех пор, пока Германия сражалась, этот конфликт существовал только лишь в скрытой форме. Так что как раз затянутым до последнего сопротивлением Германии предотвращалось то, на что надеялся Гитлер. Расчёты Гитлера на нападение союзников друг на друга были ошибочными — если они действительно имели место. Также нет свидетельств тому, что Гитлер сам действительно верил в обещанную победу в самом конце. Решение Гитлера продолжать войну до крайних пределов можно объяснить также с другой, психологической точки зрения. И в этом объяснении кое-что есть.
В Гитлере существовали эпические черты характера Герострата. В соответствии с заслуживающим доверия источником рейхсмаршал Геринг в августе 1939 года сказал ему: «Мы всё же хотим продолжать играть ва-банк», и тот ответил: «В своей жизни я всегда играл ва-банк». Если это правда, то тем самым он высказал о самом себе истинную правду. Он был человеком, который всегда желал идти на всё и самое масштабное (а в соответствии со своей природой пожалуй даже и вынужден был это делать). В том случае, если он уже не мог возвысить Германию до уровня мировой державы, то тогда он был готов взамен устроить по меньшей мере величайшую катастрофу в немецкой истории. Существуют вполне явные признаки того, что под конец Гитлер осознанно желал этой катастрофы.