В целом это был процесс без вождей, но неудержимый, вырвавшийся из масс: в армии были образованы солдатские Советы, на фабриках — Советы рабочих. Эти Советы рабочих и солдат в больших городах взяли на себя своего рода управление. У октябрьского правительства почва начала уходить из-под ног. Революция для него была чрезвычайно некстати.
Принц Макс фон Баден в своих воспоминаниях пишет о встрече с Эбертом 7-го ноября 1918 года:
«Я увидел Эберта одного рано утром одного в саду. Сначала я говорил о моей запланированной поездке: «Вы знаете, что я планирую. Если мне удастся убедить кайзера, будете ли Вы тогда на моей стороне в борьбе против социальной революции?» Ответ Эберта последовал без задержки и недвусмысленно:
«Если кайзер не отречется, тогда социальная революция неизбежна. Но я её не хочу, да, я её ненавижу как смертный грех.»»
Тем самым он высказал свою личную правду. Он вместе со своей партией внутриполитически достиг в октябре всего, чего он хотел достичь. Теперь они планировали скорейшим образом закончить войну и затем в союзе с буржуазными прогрессивными и центристскими партиями управлять Германским Рейхом так сказать в качестве конкурсных управляющих военного банкротства — как это между тем представлялось с октябрьскими реформами, в форме парламентской монархии. По этой причине революция была самым последним, что могло им потребоваться в этот момент.
Но революцию, казалось, нельзя было больше остановить. В субботу, 9 ноября, она охватила также столицу — Берлин. Произошла всеобщая забастовка, массы рабочих вышли на улицы, стянулись в центр перед рейхстагом и демонстрировали — собственно без каких-либо определенных требований, кроме окончания войны. Однако Шайдеманн, второй человек в социал-демократии, полагал, что им следует пойти навстречу тем, что он из здания рейхстага объявил ждущим внизу людям Германскую Республику, за что Эберт на него был безмерно обижен. Вскоре между ними в ресторане рейхстага произошла большая ссора. Эберт сказал, что прежде всего учредительное собрание будет решать, что получится из Германского Рейха — монархия или республика, или что-то ещё.
Он со своей стороны желал сохранения монархии. Поэтому он попытался еще после полудня 9-го ноября — очень интересное примечание для германской истории — провозглашение республики Шайдеманом сделать недействительным. Он принял принца Макса фон Баден, который между тем самовольно объявил об отречении кайзера, а свою должность рейхсканцлера антиконституционно передал Эберту, и попросил его как правителя рейха оставить возможность сохранения монархии. Однако сам принц Макс больше ничего не хотел. Ему было всего довольно и более чем довольно, он хотел вернуться в частную жизнь, он отказался от всего. Так что и Эберт вынужден был считаться с фактом возникновения германской республики.