Истинное политическое искусство есть искусство спасения и воспитания души, а потому Платон выдвигает тезис о совпадении истинной философии с истинной политикой. Только если политик становится философом (и наоборот), можно построить подлинное государство, основанное на высшей ценности Правды и Блага.
Платон создал первую в истории человечества утопию, и, как практически во всех утопиях, жители его идеального государства фактически становятся рабами государства. Назначение гражданина идеального государства состоит только в том, чтобы способствовать красоте его построения. Как говорит сам Платон, «законодатель заботится не о том, чтобы сделать счастливым в городе особенно один какой-нибудь род, но старается устроить счастье целого города, приводя граждан в согласие с убеждением и необходимостью... и сам поставляет в город таких людей, не пуская их обращаться, куда кто хочет, но располагая ими применительно к связности города».
И в этом главное противоречие его проекта, как и любой утопии. С одной стороны, утопии подвигают человечество на поиски более совершенного государственного устройства, с другой — понятые буквально, они часто становились идейной основой ужасных тираний, вождям которых не хватало философской мудрости, чтобы понять разницу между утопией и жизнью. Поэтому не случайно крупнейший философ двадцатого века
КарлПоппер
посвятил значительную часть своего труда «Открытое общество и его враги» критике Платона, тем самым подчеркнув актуальность его политической теории.
Первый ученый в собственном смысле
Малоисследованной до сих пор остается тема научной работы платоновских академиков: с одной стороны, есть исторические свидетельства о том, что внутри самой Академии примерно к середине IV века до н. э. значительно усиливается интерес к естественно-научным изысканиям (например, к метеорологии и ботанике, и с куда большей определенностью это можно сказать в отношении астрономии), однако, с другой стороны, есть основания утверждать, что это важнейшее направление получило по-настоящему серьезное развитие прежде всего в Ликее Аристотеля.
Этот альтернативный научно-образовательный проект был запущен также в Афинах самым одаренным учеником Академии уже после смерти ее основателя (ориентировочно в конце 30-х годов IV века до н. э.). И если Платоновскую академию в значительной степени можно считать прообразом классического европейского университета, то аристотелевский Ликей — это, скорее, предтеча более поздней постгумбольдтовской разновидности комбинации вуза и исследовательского института.