Они с Харченко и Лаптевым заняли места в отдельной ложе. На поле вышел Финкельштейн. Говорил он тихо, но голос замполита транслировался коммуникаторами по всему стадиону.
– Товарищи офицеры! Сограждане добровольцы! Сегодня вы познакомитесь с нашими врагами. Ценой жизни наших товарищей ящеры были доставлены сюда, на Землю. На нашу Родину! Я хочу, чтобы каждый из вас воочию увидел, с чем нам предстоит столкнуться. Но, прежде чем вы увидите этих… – Яков замялся, подбирая нужное слово. – Этих убийц детей, почтим минутой молчания всех наших павших товарищей.
Стадион, помедлив неуловимый сознанием миг, в неком едином порыве поднялся.
Ровно минуту в теплом воздухе Нодессы плескался лишь шепот листвы да беззаботно щебетали птицы…
– Вольно! – скомандовал замполит. Потом развернулся и вышел за пределы клетки. Коснулся каких-то сенсоров на своем комме и кивнул двум бойцам из состава штурмбата, стоявшим в тени трибун. Те метнулись куда-то в глубь казарменного здания; в это же время часть клетки приподнялась, и оттуда послышалось самое настоящее мычание.
Стадион притих, не понимая. Кто-то засмеялся.
Несколько мгновений… и на поле вышла корова. Обычная корова. Рогатая. Пеструшка. Вышла и вновь недоуменно замычала. А потом подняла хвост и поприветствовала публику смачно шлепнувшейся на синтетическую стадионную траву-покрытие навозной лепешкой. И снова замычала.
Удивленные добровольцы и офицеры смотрели на нее, не отрывая взглядов. И это враг?!
«Враг» фыркнул носом, опустив башку к искусственной траве, шумно вдохнул влажным носом и разочарованно потряс рогатой головой.
Харченко понимающе покривился. Что будет дальше, он примерно знал. Но и он едва ли не против воли вздрогнул, когда электромоторы откатили в сторону прочную решетчатую дверь у дальнего конца поля.
Оттуда вышел динозавр. Ага, самый настоящий динозавр из исторических книжек. Или из просмотренного недавно голофильма какого-то дремучего года ХХ века – как там, бишь, он назывался, «Сад Юрского периода», что ли? Или «парк»?
Шкура рептилии была темно-зеленого цвета, покрытая бугристыми пластинами чешуйчатых наростов. Мощные задние лапы – три когтистых пальца впереди, четвертый направлен назад от пятки. Верхние – или передние? – лапы казались маленькими, но пальцы их были явно приспособлены для более тонких движений. Из оскаленной пасти непропорционально-большой по отношению к туловищу головы торчали саблевидные зубы, из-за которых постоянно выскакивал тонкий раздвоенный язык, облизывающий ноздри. Одна ноздря находилась слева под глазами, вторая, соответственно, – справа. И язык все время мелькал, будто плетка – вверх-влево-вправо, вверх-влево-вправо…