Да еще — следователя, который сел спиной к кабине и нарочито угрюмо поглядывал на собравшихся из-под густых кустистых бровей.
Варламову приходилось то и дело придерживать роскошный венок, норовивший упасть на каждом повороте. Это был его последний дар «невесте». Надпись на ленте гласила: «Моей любимой, незабвенной от безутешного…» Конец ленты загнулся, и Дементьев не смог прочесть окончания фразы. Тогда он додумал ее сам: «…убийцы».
…Долго ехали до отдаленного Домодедовского кладбища. Потом оформляли бумаги в ритуальном бюро: Дементьев взял это на себя как специалист по всякого рода документам.
Служительница показала Геннадию синенькую книжечку с тисненой надписью «Удостоверение».
— Что это?
— Право собственности на участок земли.
— Какой участок?
— Какой-какой. Где хоронят. На два лица.
— Почему на два? У нас ведь одна…
— А все участки — на два лица, — бесстрастно ответила служительница кладбища. — На чье имя заполнять?
— На Семенову Екатерину Петровну.
Женщина с вежливым укором посмотрела на него сквозь окошечко: мол, ну и бестолочь эти клиенты. Объяснила:
— Семенова Екатерина Петровна — покойная. Это у нас уже записано. Разве мы можем выдать удостоверение ей самой? Я спрашиваю, кто будет собственником могилы? Кто из родственников, близких?
— У нее только сын остался.
— Совершеннолетний?
— Шесть годиков.
— Не разрешено.
— Но поймите, гражданочка, больше нет никого.
— Нельзя. По инструкции, — отрезала женщина.
Вот уж абсурд!
Дементьев хотел было возмутиться. Однако что-то остановило его. Укол совести, что ли. Ведь он сам привык действовать по инструкции, не отступая от предписанных правил. И сам же теперь готов утверждать, что инструкция может быть абсурдной.
Придется смириться.
Он обернулся. «Жених» стоял поодаль, со страдальческим выражением лица. Он был так озабочен тем, чтобы не выйти из скорбного образа, что не вслушивался в разговор у окошка конторы.
И Дементьев принял решение.
— Есть, правда, еще один близкий человек. Грачев Сергей Николаевич.
— Паспорт давайте.
— Чей?
Служительница даже закатила глаза от его непонятливости. Но голоса не повысила. Инструкция требовала сохранять терпение. Это ведь не прилавок в магазине, а ритуальная служба. Клиенты нуждаются в сострадании.
— Паспорт Грачева. Сергея Николаевича. Правильно я записываю?
Боже мой, какой может быть паспорт у заключенного.
— Понимаете, гражданочка, мы паспорт забыли. Вы пока удостоверение выпишите, а Грачев заберет его потом, попозже.
— Ладно, — вздохнула она. — В виде исключения. Но учтите, это — в последний раз.
«Какой-то юмор у нее профессиональный, — подумал Дементьев. — Как будто мы каждый день кого-нибудь хоронить собираемся. Последний раз…»