— Я тебя очень прошу, — выдавил Сергей. — Прекрати с ним встречаться. Это добром не кончится.
У Лины озорно заблестели глаза.
— Почему? Я ему очень понравилась. Я ведь теперь кассиром работаю в итальянском мебельном салоне. Думаю, что через несколько дней он меня со своими друзьями познакомит…
— Ты с ума сошла! — ахнул Сергей. Она изо всех сил старается казаться веселой и бесшабашной, а в глубине глаз… Да, он ясно видит: страх. Она запуталась, заигралась. Дурочка! Авантюристка! Если бы он был на свободе…
Боже, это она ради него заварила такую кашу!
— Ты не рад за меня? — спросила Лина. — А я собиралась денька через три и Геночку с ними свести. Мы бы так здорово все вместе повеселились.
— Слушай меня внимательно, — холодно процедил Сергей. — Если ты меня хоть капельку любишь, то немедленно прекратишь этот свой дурацкий… роман.
Она упрямо мотнула головой:
— Ни за что.
Охранник недобро глянул на Лину и стиснул челюсти.
Сучка. А этот фраерок еще унижается, упрашивает ее не крутить хвостом, пока он тут нары проминает. Хватит. Поговорили. На его месте он бы выбросил эту стерву из головы.
— Свидание окончено.
И на запястьях Сергея снова сухо щелкнули наручники.
Глава 49
Сказки дядюшки Римуса
— Геннадий Иванович, с вашим подопечным неладное что-то творится, — доложили Дементьеву. — Трясется весь, рычит. Не то заболел, не то «косит».
— Доктора требует?
— Нет, вас. На допрос просится. Немедленно. А на больного все-таки похож: вырвало его за обедом.
— Ну, это еще не показатель. Кормили-то небось не пирогами?
— Синий весь. Как бы не сотворил над собой чего.
— А что говорит?
— Говорит — чрезвычайная информация. Изложит только следователю Дементьеву лично.
— Ладно, еду. Это, пожалуй, быстрее будет, чем везти его в прокуратуру.
Геннадия и самого охватила нервная дрожь. Что-то случилось. Он терялся в догадках.
Не обманулся ли он в своем доверии к Грачеву?
А вдруг тот все же совершил это тяжкое преступление? Наплел ему с три короба, а теперь под влиянием тюремных будней решил покаяться.
Может, к этому был какой-то толчок? К примеру, увидел на соседних нарах кого-то из подельников и понял, что тот его заложит, да еще сделает «паровозом». И лучше уж самому все рассказать, первому…
Почему-то от этого предположения Геннадию стало больно. Почти физически. Точно пырнули его в солнечное сплетение маленьким «перышком».
Но больно задевало не то, что его смогли обвести вокруг пальца. Нет, мучило другое: очень не хотелось верить, что Сергей все-таки оказался подонком. Ну просто очень не хотелось.
Оказывается, те новые отношения, которые едва-едва возникли между ними, стали Дементьеву дороги. Какая-то мужская общность, единомыслие, суровое, без всяких сантиментов, взаимопонимание.