Наступали сумерки… С трудом отворив тяжёлую одностворчатую дверь, я перешагнул порог и очутился в крошечной комнатке. Направо в стене бледным пятном обрисовывалось оконце: молочный свет сумерек падал на убогую обстановку жилища. Под плитою перегорали обуглившиеся поленья, по неровному, скрипучему полу тянулась бледная полоса света…
— Кто там?.. — окликнул меня кто-то из-за дощатой перегородки.
Я несильно толкнул узкую дверцу, она отворилась, скрипнув, — и я вошёл в соседнюю комнату.
Небольшая жестяная лампочка тусклым светом озаряла грязно-серые обои стен, тёмные закоптевшие окна, стол с чайной посудой и потухшим самоваром, стулья, небольшой красненький сундучок. Направо, на постели, лежал темноволосый человек, с широким бледным лицом и с большими томными глазами. Человек этот пристально посмотрел на меня, слегка повернув лицо, и твёрдо и отчётливо спросил:
— Вам что угодно-то?..
Я сказал о цели своего посещения, напомнив негостеприимному собеседнику о пакете с листочками, которые были мною оставлены здесь вчера, и которые надо было заполнить краткими ответами на краткие вопросы.
— Кто вам будет писать-то? — не то спросил, не то с сердцем в голосе заметил черноволосый человек и сверкнул яблоками широко раскрытых глаз. — Я — неписьменный, сын мой хотя и маракует немного насчёт грамоты, да где ему! — Встанет, пойдёт на завод, вернётся в полдень, пообедает и опять… Вечером тоже рабочему человеку и отдохнуть надо…
Мой собеседник, не поднимаясь с кровати и кутаясь в одеяло, говорил удивительно покойным тоном, хотя глаза его по-прежнему пристально и сурово смотрели на меня.
— Я сам запишу, если вам некогда, — заметил я.
— Запишите, — покойно ответил он, — вон, садитесь к столу и пишите, — добавил он, мотнул головою по направлению стола, повернул лицо кверху и уставился в потолок полузакрытыми глазами.
Я достал с окна пакет, разложил на столе листочки, вынул чернильницу и перо — и приготовился писать.
— Кто же здесь хозяин квартиры?..
— Хозяин на заводе, сын мой…
— А вы кто же, жилец?..
— Я - отец его… живу у сына, а как там по-вашему — не знаю… жилец ли, или ещё как!..
— Хорошо, я начну с вас, — сказал я и спросил имя и фамилию моего собеседника.
Он сказал. Я спросил о его летах и получил новый ответ только после небольшой паузы: моя неподвижно лежавшая статистическая единица не сразу сообразила, сколько лет пребывает она этим простым знаком… Далее следовали один за другим вопросы и ответы.
— Не болеете ли вы глазами? — наконец спросил я и посмотрел в глаза темноволосого человека: ясный, острый взгляд показал мне, как нелеп был мой вопрос.