Осъ встрѣтилъ Долли съ такою сладкою и чувствительною улыбкою, которая заставила бы опытнаго человѣка немедленно обратиться въ бѣгство.
Зять былъ введенъ тёщею, которая объявила тестю, что свадьба будетъ черезъ десять дней. Онъ выказалъ горестное удивленіе и чуть не зарыдалъ при мысли такъ скоро разлучиться въ милою дочерью.
— Можетъ быть, все это къ лучшему! пробормоталъ онъ. — Я радъ, я очень радъ… Говоря правду, Адольфусъ, это убивало бѣдное дитя, Она никогда не отличалась сильнымъ здоровьемъ… Правда, моя милая?
Мамаша покачала только головою и глубоко вздохнула. Адольфусъ былъ словно пораженъ громомъ.
— Постоянное волненіе истомляло ее, продолжалъ отецъ, мрачно сдвигая брови. — Она похожа на мать: сегодня на видъ крѣпка и здорова, а нельзя поручаться, что завтра поутру она не будетъ лежать на столѣ!
Это непріятное замѣчаніе передернуло мистриссъ де-Кадъ, хотя она и пользовалась превосходнымъ здоровьемъ. Желая перемѣнить предметъ разговора, она поспѣшно сказала:
— Какъ трудно было уговорить Стаси!
— Я зналъ это, моя милая, отвѣчалъ дантистъ. — Оставить домъ, отца, мать — вѣдь это страшно волнуетъ ее! Она необыкновенно чувствительная дѣвушка, Адольфусъ! Добра, какъ ангелъ и любяща, какъ дитя!
— Ахъ, помните вы бѣдную женщину? сказала мистриссъ де-Кадъ. — Помните?
— A! несчастную негритянку, мой милая? Вообразите, Адольфусъ, видъ этой отверженной такъ подѣйствовалъ на Стаси, что она чуть не заболѣла; я долженъ былъ остановить ее силою, иначе она отдала бы все, что у нея есть, этой женщинѣ.
Это и другія доказательства мягкости нрава миссъ Анастасіи глубоко трогали Долли. Онъ повертывался всѣмъ корпусомъ то къ папашѣ, то къ мамашѣ, смотрѣлъ на нихъ счастливыми глазами и только произносилъ: о! о! о!
Когда старый де-Кадъ нашелъ, что Долли достаточно растрогавъ и слѣдственно расположенъ къ великодушнымъ и необдуманнымъ поступкамъ, онъ вдругъ вспомнилъ, что Анастасію всѣ оставили на жертву собственнымъ мыслямъ, и послалъ мать успокоивать неопытную красавицу.
Робкій Долли почувствовалъ смущеніе, оставшись наединѣ съ дантистомъ.
— Что онъ хочетъ мнѣ сказать? думалъ невинный человѣчекъ.
— Черезъ десять дней! проговорилъ дантистъ. — Боже мой! Трудно все устроить въ такое короткое время!
— Неужели?
— Очень трудно. Надо спѣшить.
— Конечно, надо спѣшить! съ одушевленіемъ замѣтилъ Долли.
— Мистриссъ де-Кадъ говорила съ вами относительно приданаго дочери?
— Нѣтъ! произнесъ онъ съ изумленіемъ, когда Долли въ отвѣтъ покачалъ отрицательно головой. — Ахъ, женщины ничего не смыслятъ въ серьёзныхъ дѣлахъ!