Блумсберийская красавица (Мейхью) - страница 5

Иногда зависть къ Долли доходила у меня чутъ не до ненависти; именно въ одинъ сырой день, когда подошва моего лѣваго сапога совсѣмъ отказалась служить, и я увидалъ въ его уборной, по крайней-мѣрѣ, три десятка новехонькой обуви. То же въ тотъ день, когда я два часа провелъ, замазывая чернилами побѣлѣвшіе швы сюртука, а потомъ былъ свидѣтелемъ, какъ онъ отдалъ своему лакею пару платья, которая привела бы въ восхищеніе весь Мидльсексъ и прославила бы меня на вѣки.

Всѣ за нимъ ухаживали, никому онъ не былъ долженъ, такъ что жь мудренаго, что я подъ часъ желалъ быть на мѣстѣ этого счастливца, я, къ которому ежедневно стучалась въ дверь хозяйка, настойчиво спрашивая, когда мнѣ угодно будетъ свести счеты?

Однажды я прихожу къ нему (у него были четыре великолѣпнѣйшія комнаты, а я, увы! мостился на чердакѣ!) и застаю его за завтракомъ (паштетъ изъ дичи, ветчина, яйца и у него ни капли апетита, а я ничего не ѣлъ съ утра, кромѣ мерзкаго, грошоваго кусочка колбасы!)

— Что, Долли? Еще не завтракалъ? крикнулъ я. — Я, пожалуй, сдѣлаю тебѣ компанію, прибавилъ я, направляясь къ паштету. — Былъ на танцовальномъ вечерѣ? спросилъ съ полнымъ ртомъ.

— Да, отвѣтилъ онъ. — Я пріѣхалъ отъ леди Лобстервиль въ пять часовъ утра. Не хотите ли шэрри?

Человѣкъ, который радъ-радехонекъ пиву и позволяетъ себѣ вино только въ самыхъ торжественныхъ случаяхъ, какъ напримѣръ, въ день своего рожденья, всегда согласенъ выпить шерри.

— На этомъ вечерѣ, я думаю, были прелестныя женщины, Долли?

— Божественныя отвѣтилъ онъ, вздыхая: — на слѣдующей недѣлѣ я приглашенъ на пикникъ.

Вотъ что значитъ имѣть тысячу-двѣсти фунтовъ годоваго доходу! Для бѣдныхъ парней, перебивающихся фунтомъ въ недѣлю, нѣтъ пикниковъ!

Грумъ вошелъ съ почтительнымъ вопросомъ, когда подавать экипажъ.

— Хотите, поѣдемте верхомъ въ Ричмондъ? спросилъ Долли.

Я называю подобные вопросы оскорбленіемъ. Онъ долженъ бы видѣть, что на мнѣ ветхія ботинки и мои колѣни должны были достаточно показать ему, что, если я только попытаюсь занести ногу въ стремя, то панталоны мои лопнутъ и расползутся, какъ мокрая оберточная бумага. Грумъ (безподобно одѣтый негодяй, розовый и пухлый, какъ принцъ) непремѣнно оскалилъ бы зубы при моемъ отвѣтѣ: «не могу, любезный другъ; у меня есть спѣшное дѣло», еслибы я не посмотрѣлъ на него многозначительнымъ взглядомъ.

Затѣмъ, принесено было множество писемъ. Всѣ они были раздушены. Въ одномъ, леди Рюмблетонъ предлагала мѣсто въ своей ложѣ, въ другомъ сэръ Ташеръ убѣдительно просилъ его на обѣдъ; третье письмо, я полагаю, было отъ молодой дѣвицы, потому что онъ покраснѣлъ распечатывая, и потому, что изъ конверта выпала вышитая закладка для книги.