Въ комнатѣ все было такъ пусто и чисто, какъ будто бы въ ней никто не жилъ. Газета, или даже просто нѣсколько клочковъ разорванныхъ писемъ въ каминѣ сообщили бы этой несчастной берлогѣ болѣе общежительный характеръ. Кресла стояли чинно, каменныя украшенія находились на надлежащихъ мѣстахъ, и при видѣ человѣческой фигуры, лежащей на диванѣ, прежде всего приходила въ голову мысль, что тамъ положенъ чей-нибудь трупъ, тайнымъ образомъ, пока коронеръ еще не успѣлъ произвести слѣдствіе.
Унылый Долли поднялъ голову и увидѣлъ Боба; потомъ опять опустилъ ее и снова накрылъ глаза рукой.
— A, Икль, сказалъ Бобъ испуганнымъ голосомъ, сообразно торжественности обстановки и самого мѣста: — мы васъ вездѣ искали. Что съ вами такое случилось, а?
Отвѣта не было. Трудно поддерживать разговоръ безъ всякихъ возраженій со стороны собесѣдника, и Бобъ тихонько кашлянулъ.
— Вы не можете себѣ представить, какъ мы всѣ были встревожены, продолжалъ, онъ: — мы уже почти думали, что вы умерли.
Все ни слова.
«Лучше сразу приступить къ дѣлу», подумалъ Бобъ. Прочистивъ кашлемъ себѣ горло, какъ бы для того, чтобы дать мѣсто свободно пройти чудовищной лжи, онъ сказалъ:
— Если вы хотите застать Анастасію въ живыхъ, то должны отправляться со мною сейчасъ же.
Эти снова произвели магическое дѣйствіе. Лежащій человѣкъ сдѣлалъ движеніе, которое со скоростью электричества привело его въ сидячее положеніе.
— Въ живыхъ! пробормоталъ бѣднякъ.
— Съ ней Богъ знаетъ что дѣлается! говорилъ Бобъ: — но если вы сейчасъ же поѣдете, то еще мы можемъ попасть во время. Я вамъ могу сказать, что вы почти убили ее. Надѣвайте шляпу и отправимся.
«Такъ все-таки», — думалъ Долли, прислонившись къ углу кэба и смотря въ окно, потому что не любилъ, чтобъ его видѣли плачущимъ: «все-таки она меня любитъ, любитъ такъ нѣжно, что я своимъ уходомъ едва не убилъ ее. Какъ я былъ жестокъ! Проститъ ли она меня? Она вообще добра. О!»
Сердце его упало, когда, послѣ долгой ѣзды, они приблизились къ Твикенгемской виллѣ. Онъ всматривался въ окна спальни, есть ли огонь въ комнатѣ Анастасіи. Вездѣ было мрачно. Боже, что если онъ пріѣхалъ уже слишкомъ поздно! если эта дорогая женщина умерла прежде, чѣмъ могла произнести еще одно послѣднее слово прощанія! Ужасно! ему, въ такомъ случаѣ, остается только самому умереть. Что для него значилъ цѣлый свѣтъ, когда изъ него исчезло все, чѣмъ онъ дорожилъ?
По причинѣ, легко понятной, Бобъ первый выскочилъ изъ экипажа, велѣвъ Долли не показываться, пока не отворятъ уличную дверь. Наконецъ дверь отперлась и Бобъ сдѣлалъ Иклю знакъ войти.