«Печаль и страданья меня истерзали;
Ужь гробъ былъ раскрытъ предо мною,
Но къ жизни меня возвратило
Цыплятъ фаршированныхъ блюдо».
Я сунулъ это подъ салфетку, покрывавшую рисъ, такъ что она тотчасъ же должна была увидать мое поэтическое изліяніе.
Мнѣ пріятно сказать, что на слѣдующій день прелестная мистриссъ Икль на столько оправилась, что не только встала съ постели, но даже вышла погулять пѣшкомъ, и, я откровенно сознаюсь, рѣдко видалъ ее очаровательнѣе и свѣжѣе. Когда она, около шести часовъ, покушала свиныхъ котлетокъ, я имѣлъ честь бросить испытующій взглядъ на косточки, оставшіяся послѣ этой закуски, и могъ разумно заключить, что выздоровленіе было полнѣйшее.
Тогда явился волнующій вопросъ: отправится ли мистриссъ Икль въ родителямъ, или будетъ продолжать удостоивать насъ своимъ присутствіемъ?
Я зналъ, что лэди, съ ея энергіею и изобрѣтательностію, не уступите такъ легко поле битвы.
Она, до обычной добротѣ и внимательности, скоро вывела насъ изъ недоумѣнія. Въ одинъ солнечный день къ виллѣ подъѣхалъ кэбъ.
Чужеземецъ, свѣжій и массивный, отличающійся не только изяществомъ костюма, но и величиною ушей, громко постучался у дверей.
Мой милый Долли, увидавъ этого чужеземца, началъ такъ эксцентрически корчиться и пручаться, что безпристрастный наблюдатель могъ заключить, что у него острое воспаленіе внутренностей, или предположить, что онъ неосторожно положилъ себѣ въ карманъ панталонъ живаго рака.
— Небо! прошепталъ онъ: — небо! Зачѣмъ этотъ человѣкъ здѣсь? Зачѣмъ явился нѣмецкій мошенникъ въ мой домъ?
Клянусь пророкомъ, мистриссъ Икль сама сбѣжала съ лѣстницы, чтобы радостно привѣтствовать гостя! Она отодвинула Мери Вумбсъ въ сторону и собственными прелестными руками повернула тяжелую дверную ручку!
Мы слышали, катъ она очаровательнымъ голосомъ выражала свое удовольствіе снова увидѣть широколицаго чужестранца. Ея платье шелестѣло, словно неудержимый восторгъ заставлялъ ее метаться изъ стороны въ сторону.
Коварной Мери Вумбсъ дано было приказаніи приготовить комнату гостю и снести туда его дорожный мѣшокъ.
— Я упьюсь его кровью! заревѣлъ Долли, свирѣпо вращая глазами.
— Долли, сказалъ я:- если вы выкинете какое-нибудь сумасбродство, вы этимъ разутѣшите мистриссъ Икль. Послушайтесь меня, успокойтесь. Мы его выживемъ другамъ способомъ, болѣе для него унизительнымъ.
— Но они вмѣстѣ проведутъ вечеръ! вскрикнулъ жалобно Долли.
— Любезный другъ, чего вы безпокоитесь? Пусть проведутъ вечеръ вмѣстѣ. Ручаюсь вамъ, что мистриссъ Икль мало получитъ удовольствія, а чужеземецъ еще меньше.