Она ушла, а вернулась только под утро. Вся пропахшая чужим запахом, в чужом платье. Я тогда ее долго бил и спрашивал, с кем и где? Она, правда, все отрицала и клялась, будто это все у них произошло между девчонок. У кого-то там кровь пошла носом, и она, мол, бросилась помогать. Ну, и перепачкалась. И одежду замочила прямо там. «Поехали», – сказал ей я тогда. Мы приехали туда. Там никого не было, кроме такой же, как она, мятой подруги. Не было в ванной и одежды моей жены. Зато было много бутылок, матрац на кухне без простыней и весь в крови. Стоял тяжелый запах. Тогда я свою жену, с которой мы прожили три года в любви и счастье, повез за город, в глухой овраг. Там я ей сказал, что, если она мне не расскажет всю правду, я ее убью, а если сознается, то, как бы мне ни было больно, я ее прощу. И она мне рассказала, как ты напоил ее и уговорил… прямо на кухне на грязном матрасе. Переспал с моей женой, да не просто переспал, а в присутствии всех ее подруг!
Я смотрел на него не без опаски – его прямо колотило. Я буквально помнил весь тот вечер и сказал ему:
– Она тебе соврала.
– Нет! – закричал он. – Нет, она поклялась здоровьем единственного нашего ребенка… нашего сына. Нет, она сказала правду!
– Откуда же кровь?
– У нее были месячные, подонок! Ты этого даже не заметил.
Я молчал. И не оттого, что нечего было сказать. Просто я понял, что все это бесполезно. А он продолжал:
– Но я ее не бросил. Я подумал: если я ее брошу, то признаю тебя выше себя… тебя, подонка! И я решил устроить так, чтобы услышать это и от тебя. Узнать, как все было. Я думаю, тебе следует хорошо подумать. Впереди ведь восемь лет.
– Семь, – поправил я. – И девять с половиной месяцев.
Он посмотрел на меня иронически.
– Шутишь? Гляди, сейчас все зависит от меня одного. Ты можешь завтра вместо этапа уйти на свободу, если расскажешь всю правду: ты же наверняка помнишь до мелочей, что произошло в тот вечер и что ты делал с моей женой. Чем ты ее взял? Почему она отдалась тебе, прямо на кухне, на грязном матраце? Тебе, ничтожеству?!
– Хорошо, – сказал я, – пиши. Пиши, как ты сделал мне срок. И я тебе расскажу всю правду.
Он посмотрел мне в глаза.
– Можешь не писать причину, почему ты это сделал, – добавил я.
Он долго смотрел мне в глаза. Потом сел и стал писать. Несколько строчек. Я взял этот листок, прочитал, сложил вчетверо и зажал в руке.
– Ну? – нетерпеливо завел он.
– Так вот, Александр Иванович, – так, кажется, вас звать? – я не спал с вашей женой.
Он попытался вскочить, но я жестом остановил его.
– Минутку! Я просто не мог тогда переспать с нею. Я гипертоник. А в тот вечер я прилично выпил, и у меня из носа хлынула, как из крана, кровь. Ваша жена, к несчастью, сидела рядом, так что и на нее попало – она пыталась помочь мне;