Он долго брел по равнине, припекаемый чужим неприветливым солнцем, приближаясь к лесу, от которого веяло прохладой и целым букетом приятных, незнакомых запахов. В глазах до сих пор стоял туман, во рту чувствовался привкус гари, а раны на всем теле неприятно ныли. Полковник кое-как двигал некогда сильными, натренированными ногами, будто инвалид, привыкающий к новым протезам.
Спустя еще один час он, наконец, добрался до окраины леса. Обессилев совсем, он рухнул в тень гигантского саксаула и провалился в глубокий сон, позабыв обо всех мерах предосторожности.
Проснулся Ханг от того, что услышал звериный крик, дерево над ним затрещало, и с него посыпалась редкая желтая листва. Зверь, издавая звуки, напоминающие обезьяньи, бросился прочь, перепрыгивая с дерева на дерево со скоростью торпеды, отчего невозможно было понять, как он выглядит. Моррисон опустил лучемет. Черт! Как же он был неосторожен, уснув на окраине незнакомого леса. Полковник поднялся с земли, осмотрелся. Начинало смеркаться, солнце наполовину торчало из-под ровного горизонта, идти в лес ночью было опасно, поэтому десантник решил дождаться утра. Он насобирал палые ветки, что валялись вокруг, и развел костер с помощью лучемета, переведя оружие на малый режим огня. Потом сел у костра, снял из-за спины с виду неприметный на легком скафандре «мешок десантника», куда входило все необходимое для выживания на незнакомой планете. Извлек из него нечто, походящее на небольшую подушку из плотного, серебристого цвета, материала, с молнией на боку, которую он расстегнул, и подушка на глазах разложилась в большой спальный мешок. Из тонкого, но теплого, а также, несгораемого материала. Моррисон подбросил дров в костер и сел на спальник. Положив с собой рядом лучемет, снова полез в мешок, достал медицинскую аптечку, обработал и забинтовал особо глубокие порезы и ссадины, потом напичкал себя пилюлями сухой воды, пищи и стимуляторами. Наполовину забравшись в спальный мешок, уселся, опираясь спиной о дерево. Спать ночью в инопланетном лесу было большой ошибкой, поэтому десантник твердо решил, что дождется утра не сомкнув глаз, были времена и похуже, и по трое суток не спал.
Ночь прошла на удивление быстро, на горизонте забрезжил восход, костер почти потух, и только дымил. Моррисон выбрался из спальника и, сложив его в миниатюрную подушечку, убрал в МЕДС (сокращенное название «мешка десантника», получившего это имя у самих десантников), а потом, в последний раз оглядев степь, шагнул в лес. Странные, несуразные деревья словно какие-то чудовища сомкнулись над ним, протягивая корявые ветки-крючья, цепляясь за и без того разорванную одежду, царапая лицо. Но он шел вперед, твердо зная, что придет к пиратскому крейсеру. На втором часу пути по необыкновенно тихим джунглям, где несколько раз слышалось пение птиц, встретился небольшой зверек, напоминающий крысу, но в то же время и зайца. Полковник вышел на небольшую поляну, покрытую множеством больших белых цветов, напоминающих ромашку, однако в три, а то и в пять раз больше. Вокруг цветов, жужжа, кружились какие-то насекомые, полосатые, словно Земные пчелы, но более крупные и больше походящие на майских жуков. Он остановился, невольно залюбовавшись красотой, которая так напоминала Землю. Моррисон нагнулся, трогая пальцем бледно-желтый, бархатистый бутон-таблетку «ромашки».