– И выбросить, к чертовой матери, из памяти все, что с ним связано, если получится, конечно, – добавил Гуров.
Никто возражать не стал, и все выпили, а Косолапов спросил:
– Что, Иваныч, хреново?
– Не то слово, Потапыч, – вздохнул Гуров. – Давайте еще по одной, и я попробую все-таки уснуть, а то день меня завтра ждет такой, что врагу не пожелаю.
– Я бы, Лева, с тобой пошел, а то ты ведь и сорваться можешь, как там. Только куда мне с такой ногой? – вздохнул Романов.
– Я с ним пойду, – решительно заявил Стас. – Мы с ним уже все на свете вместе делили, нам не впервой.
Гуров выпил второй стакан, как и первый, в один прием, зажевал апельсином и, почувствовав, как тяжелеет тело и голова клонится вперед, сказал:
– Ну, я пошел спать, а вы как хотите.
Он лег на свою кровать и отвернулся к стене, а Стас тем временем выключил верхний свет и включил лампу на стене над кроватью губернатора, чтобы свет не бил его другу в глаза. «Господи! – мысленно взмолился Гуров. – Ну, дай же ты мне уснуть!» И действительно уснул.
Утром он сквозь сон слышал, как Стас шепотом скандалил с медсестрой:
– Не трогай ты его, я тебе сказал! Дай человеку поспать! Вот проснется, тогда и приходи за своими анализами!
– Тогда уже лаборатория их не примет, – пыталась объяснить ему она, но он был неумолим:
– Значит, послезавтра придешь! И с уколами своими к нему сейчас не лезь!
– Их по времени делать надо! – чуть не плакала девушка.
– А я говорю: не лезь!
– Я Татьяне Сергеевне пожалуюсь! – пустила в ход свой последний козырь медсестра.
– Оставь его в покое, – раздался голос губернатора. – Гуров очень устал, и ему прежде всего нужно отдохнуть и выспаться.
– Уже разбудили, – недовольно проворчал Лев Иванович, поворачиваясь к ним, и спросил: – Который час?
– Почти семь, – плаксивым голосом ответила девушка. – И теперь мне придется в лаборатории упрашивать, чтобы они ваш анализ приняли.
– Девочка! Ни-ког-да! Никогда не ври взрослым дядям! – сорвался Гуров на медсестру. – Татьяна Сергеевна вчера сказала, что лаборатория будет работать круглосуточно, так что ничего не случилось бы, если бы ты пришла в девять часов! Скажи, это у тебя такая изощренная форма издевательства над больными – поднимать их ни свет ни заря, чтобы они в баночку пописали, когда это можно сделать и попозже? И ничего не изменилось бы оттого, что ты принесла бы мой анализ, например, к десяти! Ну, и что у тебя горит?
– У меня дежурство в восемь заканчивается, а мне надо еще кровь брать, в лаборатории убраться и анализы отнести, – хлюпая носом, ответила она.
– Ладно! Извини! – буркнул Лев Иванович. – Где там твоя банка?