— Все-таки, я полагаю, в конце концов доказательства всегда отыщутся, — уверенно высказалась Кэй.
— Не всегда, миссис Стрэндж, — мягко возразил ей мистер Тривз. — Вы бы удивились, узнав, сколько преступников разгуливают сейчас по стране совершенно свободно, и никто их не тревожит.
— Потому что никто не знает, что они преступники, вы это хотите сказать?
— Не только поэтому. Есть, например, человек… — адвокат упомянул известный судебный процесс двухлетней давности. — Полиция знает, что именно он убил тех несчастных детей, знает доподлинно и точно, но она бессильна. Алиби этого человека подтверждено двумя другими людьми. И хотя алиби фальшивое, доказать это невозможно. Следовательно, убийца выходит на свободу.
— Какой ужас! — воскликнула Мэри.
Томас Ройд выбил трубку и спокойным задумчивым голосом произнес:
— Этот рассказ укрепляет мою уверенность в том, что бывают случаи, когда нет иного пути, кроме как взять правосудие в свои руки.
— Что вы хотите этим сказать, мистер Ройд?
Томас Ройд все так же невозмутимо начал набивать трубку. Он, казалось, был целиком поглощен этим занятием и говорил отрывистыми, короткими фразами:
— Предположим, вы узнали… о каком-нибудь грязном деле… Вы знаете, что человек, совершивший его… по существующим законам неуязвим для наказания… Тогда, по-моему… справедливо будет самому… привести приговор в исполнение.
— Совершенно убийственная доктрина, мистер Ройд! — заговорил мистер Тривз с теплотой в голосе. — Подобному действию не было бы оправдания!
— Не вижу, почему. Я, как вы понимаете, исхожу из того, что факты налицо — просто закон бессилен!
— И все же действию частного лица нет прощения. Томас улыбнулся — улыбка вышла очень мягкая.
— Я не согласен, — сказал он. — Если человек заслуживает, чтобы ему свернули шею, я взял бы на себя ответственность ему ее свернуть.
— И в свою очередь стали бы уязвимы для карающей руки правосудия.
— Конечно, мне пришлось бы быть осторожным, — ответил Томас, по-прежнему улыбаясь. — Наверное, тут даже не обойтись без уловок или какого-нибудь низкого обмана…
Одри своим чистым голосом прервала его:
— Тебя бы все равно нашли, Томас.
— Ну уж раз речь зашла обо мне, — сказал Томас, — то я уверен, что нет.
— Помню был один случай, — начал мистер Тривз, но тут же спохватился и умолк: подобная невыдержанность была недопустима для человека его возраста и положения. Впрочем, садясь на любимого конька, он частенько забывал о приличиях. Извиняющимся тоном он добавил:
— Криминология для меня своего рода хобби, знаете ли…
— О, продолжайте, пожалуйста, — попросила Кэй.