— Дед нам показал, как ты строишь домики, а в ящике лежит твой фирменный ножик. Можно, мы его возьмем строгать палочки?
— Дай-ка мне деда.
Мистраль произнес это так строго, что Клара даже удивилась и стала внимательно прислушиваться к его разговору с отцом.
— Матье сказал, ты им показывал мой нож. Я категорически против, чтобы они к нему прикасались. Порежутся моментально! Ты за ними смотришь? Не важно, за этим не уследишь, а таким лезвием можно руку отрезать. — Людовик повесил трубку и поймал укоризненный взгляд Клары. — За малышами глаз да глаз нужен, даже когда взрослые рядом… — Теперь он говорил ласково, будто извиняясь за резкость.
— Знаю, знаю, — произнесла Клара миролюбиво. — Только зачем ты свои невзгоды перекладываешь на отца и детей?
Мистраль не откликнулся на эти слова, хотя и понимал, к чему она ведет.
Валясь от усталости после всего, что произошло за день, убаюканный голосом Паоло Конте на волне ФИП, человек медленно ехал на машине. Итальянского шансонье сменил манящий, чуть насмешливый голос дикторши, она говорила о погоде. «Вам было жарко. Многие из вас бросились на набережные города, который по праву зовут Парижем-пляжным. Не забывайте предохраняться от солнца и пить много воды. Жара в Париже спадет еще очень не скоро! Завтра вам по-прежнему понадобятся панама и темные очки! Имейте это в виду!»
Человек почти доехал до дома. Он еще немного в задумчивости послушал радио. Вдруг он решился, вошел в бар и прошел к телефонному столику. Номер ФИП он знал наизусть. Своим мобильным он из осторожности не пользовался и всегда держал его выключенным.
— Добрый вечер. Я каждый день слушаю вашу станцию. Мне бы хотелось поговорить с дамой, которая сейчас вела передачу.
— Добрый вечер, — ответил вежливый женский голос. — Я прошу прощения, но это, к сожалению, невозможно. Во время работы дикторов отвлекать нельзя.
— А потом с ней можно будет поговорить?
— К сожалению, нет. Благодарим вас за то, что не проявляете лишней настойчивости. Никаких разговоров с дикторами у нас не бывает. До свидания.
Послышался сигнал «занято». Его одолела злоба. Он поднялся в бар, выпил две таблетки тегретола и запил их двумя большими бокалами пива. Дома он сразу сомлел от страшной жары, так что отдыха никакого не было. Только холодный душ дал несколько минут передышки. Потом он опять сел в машину и поехал куда глаза глядят, на малой скорости, с опущенными стеклами.
Было уже за полночь. Он ничего не ел — только выпил на ходу два пива. Ясно обозначились первые признаки опьянения: голова кружилась, ноги заплетались, мысли в голове путались. Толпа на улицах не убывала: люди не спешили возвращаться домой в душные квартиры, — а его это не устраивало.