— Ну, конечно, есть еще поместье сэра Юстаса Педлера, — сказал клерк раздумчиво. — Милл-Хаус, если знаете.
— Это не там, где… — произнесла я нерешительно. (Право, нерешительная речь становится моей сильной стороной)
— Вот именно! Где произошло убийство. Но, может быть, вы не хотите…
— О, не думаю, что мне следует опасаться, — сказала я с таким видом, будто шучу. Я полагала, что мои честные намерения были вполне доказаны. — И, вероятно, при нынешних обстоятельствах я смогу снять его за меньшие деньги.
Мастерский штрих, по-моему.
— Пожалуй, это возможно. Не стоит делать вид, что его будет легко сдать теперь — возникнет проблема слуг и всякое такое, вы понимаете. Если вам понравится там, я бы посоветовал предложить свою цену. Выписать ордер?
— Пожалуйста.
Спустя четверть часа я была уже у сторожки Милл-Хауса. В ответ на мой стук дверь распахнулась, и оттуда буквально выскочила женщина средних лет.
— Никому нельзя входить в дом, вы слышите? Надоели мне вы, репортеры. Сэр Юстас приказал…
— Я полагала, что дом сдается, — сказала я холодно, протягивая свой ордер. — Конечно, если его уже сняли…
— О, прошу прощения, мисс. Меня совсем измучили эти газетчики. Ни минуты покоя. Нет, дом не сдан и похоже, теперь и не будет сдан.
— Испортилась канализация? — спросила я тревожным шепотом.
— О, господи, мисс, канализация в порядке! Но вы, конечно, слышали об этой иностранке, которую прикончили здесь?
— Кажется, я действительно что-то читала в газетах, — сказала я небрежно.
Мое безразличие задело добрую женщину. Если бы я выдала свою заинтересованность, она, весьма вероятно, закрылась бы, как устрица. А так я ее здорово расшевелила.
— Еще бы, мисс! Об этом было во всех газетах. «Дейли баджет» все еще охотится за тем человеком. По их мнению, наша полиция никуда не годится. Ну, я надеюсь, они его поймают, хотя он, по правде говоря, был молодой человек приятной наружности. В нем было что-то военное — ну, да, я полагаю, он был ранен на войне. Иногда они потом немного странно ходят; так было с сыном моей сестры. Уж эти испорченные иностранцы — наверное, она с ним плохо обошлась. Хотя она произвела впечатление приличной женщины. Стояла как раз там, где вы сейчас стоите.
— Волосы у нее были темные или светлые? — рискнула я. — Из газетных описаний это непонятно.
— Темные волосы и очень белое лицо — слишком белое, чтобы быть естественным, отчего губы казались ужасно красными. Мне так не нравится. Немного пудры время от времени — совсем другое дело.
Теперь мы беседовали как старые друзья. Я задала еще один вопрос.