Тина отступила на шаг. Зачем он пришел? Она не хочет его видеть. Он ни разу не навестил ее в больнице, хотя прекрасно знал, чьими стараниями она туда попала. Он не зашел после смерти деда, а сейчас вот вспомнил о ее существовании, захотел поговорить. Самым правильным решением было бы попросить охранника спустить его с лестницы. Тина поколебалась, но потом сказала:
— Отпустите его, пусть заходит.
Охранник разжал пальцы, и потерявший опору Мишка едва не упал, зло зыркнул на обидчика, процедил что-то злое сквозь стиснутые зубы. Тот в ответ осклабился в недоброй улыбке, велел Тине:
— Дверь на замок не закрывай. Я тут покурю, на случай, если этот малахольный выпендриваться надумает. А ты, — он вперил взгляд в Мишку, — если хоть один волосок… — Мишка, смелый и крутой, вдруг трусливо втянул голову в плечи, — на запчасти разберу.
— Что это за волкодавы у тебя?! — В квартире Мишка приободрился, расправил плечи, в голос подпустил раздраженно-обиженных ноток. Глупый, не может понять, что ей все равно. Не понарошку все равно, а взаправду.
Когда Тина пришла в сознание в больничной палате, первая ее мысль была о Мишке. Где он? Он же любит ее несмотря ни на что и обязательно придет, как только узнает, что с ней стряслось. Она еще и сама толком не знала, что стряслось. Чувствовала только, что очень больно дышать и поясница болит, и голова кружится. Те, кто ее избивал, даже не скрывали своих лиц. Не потому, что такие смелые, а потому, что пришли не припугнуть, а убить, отомстить за честь братана.
Тина запомнила их всех, но молчала перед следователем. Побывав однажды у самой грани, боялась, что кошмар повторится. И только Мишка мог ее защитить, остановить своих дружков-садистов. А он не пришел…
— Что тебе нужно?
Мишка вдруг замялся, спросил заискивающе:
— Может, чаем напоишь, Паутинка?
— Нету. — Ей не хотелось поить его чаем. Ей и видеть-то его не очень хотелось.
— Тогда хоть воды налей. — Мишка опасливо покосился на неплотно прикрытую дверь.
Тина пожала плечами, направилась на кухню, он поплелся следом.
— У меня времени мало. — Она поставила на стол чашку с водой, сама отошла к окну. — Говори, зачем пришел?
— А ты изменилась, Паутинка. — Мишка рассматривал ее прищуренными глазами, нагло и бесцеремонно. Раньше она обязательно бы смутилась, но те времена прошли.
— Да, — Тина скрестила на груди руки, — раньше у меня не было сломано три ребра и не была отбита почка.
Мишка дернулся, как от удара, побледнел так, словно это он побывал в той переделке, заговорил, медленно подбирая слова:
— Я, собственно говоря, поэтому и пришел. Братаны волнуются…