— Это у кого от моей стряпни было расстройство желудка?! — Теперь бордовыми пятнами пошла уже Надежда Ефремовна, но Анна Леопольдовна не стала вступать в дебаты, удалилась с гордо поднятой головой.
— Нет, ну ты слышала, что сказала эта надутая гусыня?! — лишившись оппонента, повариха обратила свой взор на уписывающую бекон Тину. — Вкусно хоть?
Девушка кивнула.
Надежда Ефремовна успокоилась так же быстро, как и завелась, уселась напротив, сказала со смесью жалости и умиления:
— Ну так кушай и не слушай всяких там… советчиц. Если вдруг проголодаешься, сразу сюда приходи, а то с их дурацким этикетом можно от голода окочуриться.
— Спасибо, — сказала Тина, — я обязательно приду.
— Приходи, приходи, вон батянька твой не брезгует на моей кухне кофе попить. Ты сама-то кофе любишь?
Тина пожала плечами. Дед пил исключительно черный чай, ну и она, соответственно, тоже. Так что, положа руку на сердце, Тина понятия не имела, любит ли она кофе.
— Не знаешь? — Надежда Ефремовна озадаченно нахмурилась.
— Я его никогда не пила, — уточнила Тина. — То есть в школе нам давали какую-то бурду, но это же не настоящий кофе, правда?
— Детка, это вообще не кофе! Ты доедай пока, а я сейчас тебе сварю. — Повариха хитро подмигнула Тине, достала из шкафчика жестяную коробку и ручную мельницу. — Кофе должен быть свежесмолотым, а иначе это уже не кофе, а так, недоразумение какое-то! — Она насыпала горсть зерен в жерло кофемолки, крутнула ручку — по кухне тут же поплыл терпкий аромат.
Тина забросила в рот последний кусок бекона, сцепила руки на животе, принялась с интересом наблюдать за действиями Надежды Ефремовны. Расторопная повариха управилась очень быстро — уже через пять минут на столе дымилась изящная фарфоровая чашка. Тина осторожно подула на рыжую пенку, сделала маленький глоток. Да, этот кофе не имел ничего общего со своим школьным собратом. На вкус он был маслянистым, с легкой горчинкой.
— Ну как? — почему-то шепотом спросила Надежда Ефремовна.
Тина сделала еще один глоток — немного необычно, но вкусно, пожалуй, ей нравится. Жаль только, что чашка такая маленькая. Она, конечно, понимает — этикет и все такое, но здесь, на этой уютной кухне, в компании уютной Надежды Ефремовны думать об этикете не хотелось.
— А нельзя в следующий раз сделать порцию побольше? — спросила она.
— Побольше?! — повариха радостно всплеснула руками. — Вот что ни говори, а чувствуется порода! Папенька твой, Яков Романович, тоже не любит из мелких чашек пить. Я для него вот какую держу, — она поставила перед Тиной большую глиняную чашку, совершенно обычную, на рыночных развалах таких полным-полно. — А Леопольдовна, так та кофе попивает исключительно из кофейных чашек, вот таких. — Рядом с отцовской кружкой появилось что-то изящное и миниатюрное, размером немногим больше наперстка.