Пилотируемый космический полет (Лесников) - страница 98

Кто-то засмеялся.

— А если бы он ему не понадобился?

— Это в первый то раз? — Удивился доктор, а глаза его лучились добром, участием. — Не знаю таких. В крайнем случае, если бы он посчитал себя исключительной личностью, есть тысяча способов довести человека до нужной кондиции. Например. Рассказать несколько соответствующих моменту историй.

Я вдруг отчетливо понял, что каждую секунду, с того момента, как я попал в этот коллектив, обо мне здесь никто не забывал, хотя внешне это никак не проявлялось.

По тому, как обо мне заботились перед полетом и в полете, как иногда грубовато, по мужски, но участливо давали советы, было ясно, что никто и никогда не стал бы доводить меня «до кондиции». Но сейчас психологическая разгрузка нужна была всем, а я был идеальным объектом для дружеских розыгрышей. И я не обижался. Более того, мне уже самому было весело и совсем не страшил очередной полет. Я начинал тоньше чувствовать ритм всеобщей деятельности и пружины взаимоотношений в этом маленьком, но безусловно дружном, коллективе. У мен появилось полное доверие к этим людям и технике, с которой они работали.

Восторженные мысли о новом завтрашнем полете не покидали меня в тот день.

Но утром второго дня тревожные мысли, однако, вернулись ко мне, но уже не столь сильно заставляли сжиматься сердце. Борьба с самим собой временами напоминала игру, и где то в глубине души я уже смеялся над собой, но… лететь не хотелось. Возможные опасности как то отдалились и существовали сами по себе, но нет — нет да и вспоминал я крепкие шутки коллег по полету, и почему то представлял себе падающий самолет.

К счастью, дома обстановка изменилась. Никто меня уже не отговаривал от полета. Лишь иногда родители сочувствующе посматривали в мою сторону.

Утром, как и накануне, я был первым на месте сбора. Забрался в автобус, сел на заднее сиденье, притих и вскоре, пригревшись, задремал.

— Да ведь он, поди, ночевал тут. Боялся, что не сможет оторваться от теплой подушки. — Смех разбудил меня, и всю дорогу до аэродрома я снова был объектом шуток и веселых розыгрышей. Но уже ничего не задевало моего закаленного самолюбия. Да, собственно, и тон шуток был совсем иным. В них не было настороженности, сомнения. Похоже было, что меня приняли в число своих. Разговор шел откровенный, как с равным.

Привычно прошел взлет и набор высоты, и снова так же быстро переодевались космонавты, готовясь войти в скафандры, а инструкторы придерживали их, проверяя каждую деталь экипировки. Так же тщательно устраивался телеоператор, а рядом с ним фотограф.