— А вы встречались с Ситоном? Я имею в виду-до процесса, — вырвался у него вопрос; если б он дал себе труд подумать, он никогда бы его не задал.
Прикрытые складчатыми, как у ящера, веками, глаза остановились на его лице.
— Я никогда не встречал Ситона до процесса, — невозмутимо сказал судья.
«Как пить дать врет», — подумал Армстронг.
— Я хочу вам рассказать про этого мальчика — Сирила Хамилтона, — сказала Вера. Голос у нее дрожал. — Я была его гувернанткой. Ему запрещали заплывать далеко. Однажды я отвлеклась, и он уплыл. Я кинулась за ним… Но опоздала… Это был такой ужас… Но моей вины в этом нет. Следователь полностью оправдал меня. И мать Сирила была ко мне очень добра. Если даже она ни в чем меня не упрекала, кому… кому могло понадобиться предъявить мне такое обвинение? Это чудовищная несправедливость… — она зарыдала.
Генерал Макартур потрепал ее по плечу.
— Успокойтесь, милочка, успокойтесь, — сказал он. — Мы вам верим. Да он просто ненормальный, этот тип. Ему место в сумасшедшем доме. Мало ли что может прийти в голову сумасшедшему. — Генерал приосанился, расправил плечи. — На подобные обвинения лучше всего просто не обращать внимания. И все же я считаю своим долгом сказать, что в этой истории про молодого Ричмонда нет ни слова правды. Ричмонд был офицером в моем полку. Я послал его в разведку. Он был убит. На войне это случается сплошь и рядом. Больше всего меня огорчает попытка бросить тень на мою жену. Во всех отношениях безупречная женщина. Словом, жена Цезаря…
Генерал сел. Трясущейся рукой пощипывал усики. Видно, эта речь стоила ему немалых усилий.
Следующим взял слово Ломбард. В глазах его прыгали чертики.
— Так вот, насчет этих туземцев… — начал он.
— Да, так как же с туземцами? — сказал Марстон.
Ломбард ухмыльнулся.
— Все — чистая правда! Я их бросил на произвол судьбы. Вопрос самосохранения. Мы заблудились в буше. И тогда я с товарищами смылся, а оставшийся провиант прихватил с собой.
— Вы покинули ваших людей? — возмутился генерал Макартур. — Обрекли их на голодную смерть?
— Конечно, поступок не вполне достойный представителя белой расы, но самосохранение — наш первый долг. И потом, туземцы не боятся умереть — не то что мы, европейцы.
Вера подняла глаза на Ломбарда.
— И вы оставили их умирать с голоду?
— Вот именно, — ответил Ломбард, и его смеющиеся глаза прямо посмотрели в испуганные глаза девушки.
— Я все пытаюсь вспомнить — Джон и Люси Комбс, — протянул Антони Марстон. — Это, наверное, те ребятишки, которых я задавил неподалеку от Кембриджа. Жутко не повезло.