«Принимая во внимание, что вот уже несколько лет, как публика совершенно охладела к комедиям Мольера, и приписывая такое охлаждение единственно той оплошности, которую допустили актеры, слишком часто играя эти комедии и тем наскучив зрителям, и желая оживить вкус публики к сочинениям, составляющим основание Комеди Франсез, Мы предписываем Актерам Его Величества, начиная со дня настоящего указа, не представлять более на театре ни одной комедии Мольера в пяти актах до тех пор, пока Мы не предпишем обратного».
Однако актеры Комеди Франсез считают для себя делом чести играть великие пьесы основателя театра. Более того, главные роли в этих пьесах поручаются «звездам»: свидетельство преданности, которое следует отметить. Французская Академия в свою очередь начинает сознавать значение Мольера для нашей литературы и в 1769 году объявляет конкурс на «Похвалу Мольеру». Пальма первенства достается Шамфору. Он пишет: «Не нашлось утешения народу, принужденному оценить этого великого человека, уверившись, что место его остается незанятым целое столетие». После чего Академия, пренебрегавшая Мольером при жизни, потому что он был комедиантом, ставит у себя его бюст, на пьедестале которого высочено:
«Его слава совершенна; нашей славе его недоставало».
Учреждается настоящий культ, который все расширяется и разветвляется, особенно в XIX веке. Якобинцы присваивают себе Мольера, объявляют его санкюлотом. На кладбище Святого Иосифа эксгумируют то, что считается останками Мольера; их торжественно переносят в Музей Французских памятников, прежде чем снова захоронить на кладбище Пер-Лашез. Но оставим другим тревожить этот прах, вместилище бледной тени. Рассказ о существе из плоти и крови мы закончили. Скажем только, что сочинения Мольера выдержали на сцене одной лишь Комеди Франсез в общей сложности более 30 000 представлений. Все помехи и превратности судьбы оказались для них несущественны — игра ума, гримасы капризной моды. Можно добавлять к Мольеру сколько угодно злободневных приправ — он всегда выйдет невредимым. Ибо он выводит на сцену не сиюминутные человеческие прихоти, а самого Человека, проблемы и страсти которого меняются разве что по названию.