.
Мавропод был из немногих, кто верил, что печенеги действительно могут, несмотря на свою варварскую природу, совершенно переродиться под воздействием крещения. Господствовал противоположный взгляд. Так, уже знакомый нам Пселл в своем панегирике по тому же самому поводу высказывается довольно сдержанно, уподобляя печенегов ветхозаветному племени гаваонитян (II Цар. 21), которым удалось сделаться частью Израиля исключительно благодаря обману. Впрочем, он все же не может не восславить крещение язычников[732]. А вот Михаил Атталиат, описывая обращение печенегов, не считает нужным скрывать свои чувства: «[Они] дали в качестве заложников своих вождей и предводителей и, таким образом разыграв подчинение (δουλωσιν ούτως ύποκρινάμενοι), благодаря этому удостоились снисхождения… Император возымел цель отослать этих вождей, дабы они, может быть, вразумили единоплеменников. Случилось ему удостоить их божественной купели нового рождения и наградить величайшими почестями. Он превратил их в замирителей надвигавшейся войны и вернул назад, отдав каждого его собственному племени. Именно тогда он впервые узнал, что тщетно пытаться отбелить эфиопа (μάτην Αιθίοπα λευκαναί τις επιβάλλεται) и что кормить змею — то же самое, что благодетельствовать злому: ни у одного из них [оказанная им] милость не смогла вызвать благосклонности. Оказавшись среди своего народа, они стали невоздержно заниматься всем тем, к чему их побуждает и подстрекает обычай»[733].
II
Как мы убедились на примере Николая Мистика (см. выше, с. 189), в X в. в новокрещенных землях греки пытались вести себя по возможности гибко. Посмотрим, удалось ли им сохранить верность этому новому принципу в их миссионерской деятельности на Руси. В данном контексте любопытен эпизод с дискуссией, шедшей в окружении князя Владимира, о смертной казни. С языческих времен у руссов существовал обычай виры — денежного возмещения за убийство. В Византии же широко применялась смертная казнь и различные калечащие наказания. Две эти нормы пришли в противоречие. «Реша епископи Володимеру: «Се умножишася разбойници: почто не казниши ихъ?«Он же рече имъ: «Боюся греха“. Они же реша ему: «Ты посгавленъ еси от Бога на казнь злымъ, а добрымъ на милованье. Досгоить ти казнити разбойника, но со испытомъ“. Володимеръ же отвергъ виры, нача казнити разбойникы, и реша епископи и сгарци: «Рать многа; оже вира, то на оружьи и на коних буди“. И рече Володимеръ: «Тако буди“. И живяше Володимеръ по усгроенью отьню и дедню»[734]. Таким образом, греки сначала убеждают князя ввести смертную казнь, но потом, видимо, под воздействием «старцев» присоединяются к просьбе о возврате древнего обыкновения. Независимо от легендарности этого известия