, оно передает уверенность летописца в том, что и епископы поддаются обстоятельствам. О гибкости греческих клириков на Руси свидетельствует и такой факт: несмотря на некоторые сомнения в святости Бориса и Глеба, которые имелись у византийских иерархов, те не чинили препятствий в их почитании, а первая литургия этим страстотерпцам была написана греческим митрополитом Руси Иоанном I
[736].
Для изучения повседневной миссионерской практики полезно обратить внимание на те вопросы, которые задают митрополиту Руси греку Иоанну II[737]. С одной стороны, общий принцип митрополита выражен девизом: «Придерживайся скорее строгости, нежели обычая страны (πρόσκεισο ουν μάλλον τη άκριβεία ή τη συνήθεια της χώρας)», причем сказаны эти суровые слова в обоснование отрицательного ответа на вполне невинный вопрос, можно ли есть мясо убитых зверями животных[738]. Чрезвычайно суров митрополит в традиционном для византийских миссионеров вопросе о многоженстве: во–первых, он заявляет: «ты знаешь, что не отрекшиеся от многоженства являются чужими для веры»[739], а во–вторых, велит отказывать от причащения «тем, которые бесстыдно и не краснея допускают общение с двумя женами — это далеко от нынешнего благочестия и благопристойного ромейского жития (πόρρω γαρ τούτο τής νυν εύσεβείας και της Ρωμαϊκής εύσχήμονος πολιτείας)»[740]. Весьма любопытное признание![741] Благочестие мерится Иоанном по близости к византийскому обычаю. Столь же строг митрополит и в вопросе о браке: на сообщение о том, что лишь князья и бояре справляют христианскую свадьбу, а простые люди «поимають жены своя с плясанием и гуденьемь и плесканьемь», он заявляет: «Иже кроме божесгвенныя церкви и кроме благословенья творять свадьбу, таинопоимание наречеться, иже тако поимаются, якоже блудникомъ епитимию дати»[742].
Все приведенные примеры вроде бы указывают на сугубую строгость митрополита, но с другой стороны, среди его ответов есть два, в которых он выступает сторонником терпимости: во–первых, призывает не казнить и не подвергать калечащим наказаниям чародеев и волхвов[743], а во–вторых, разрешаает священникам «из‑за страшного холода и мороза» поддевать под свое облачение шкуры животных, «будь то съедобных или даже несъедобных»[744]. К вопросу об одеянии священников Иоанн возвращается еще и вторично: описав, как должен выглядеть иерей во время службы, он затем формулирует общее правило: «Если даже обычаи страны (ή της χώρας συνήθεια) подталкивают к тому, чтобы отклониться от этой [формы одежды], все же в церкви и во время церковной службы [сле