- Ты, кажется, и так уже вошла, Маргарита, - ответил он, поворачиваясь к ней лицом.
Она улыбнулась, шагая от двери вглубь комнаты, но так, чтобы лучше рассмотреть девушку на его диване. И вот тут у Серафима, неожиданно для него самого, сработал инстинкт - защитить девушку любой ценой и от всех и каждого. Он сделал шаг вперед, пытаясь загородить смертную от голодного взгляда Маргариты. Оценив угрозу в его шаге, она остановилась.
- В чем дело? Ты боишься, что я ее покусаю? Пфф... Серафим, перестань, больно нужна мне сейчас твоя закуска. Я не за этим вернулась.
- Признаюсь, я удивлен, видеть тебя здесь. Где Александр?
- Я не знаю и знать не хочу, - выпалила эмоциональная вампирша, резво шагая к его столу.
Серафима всегда удивляло, как ей удалось сохранить в себе это сладчайшее сочетание -живых, ярких и горячих качеств смертной девушки, и гордых, неприступных и холодных качеств вампира. В ней сочетался огонь и лед, страсть и гордость, податливость и неприступность. И Серафим по-прежнему ее хотел так сильно, как в первый раз, отчего ощущение сохранившейся до сих пор связи между ними выводило из себя. Ему было бы гораздо легче от всего отстраниться, если бы этой связи не было, как уже не было в ней смысла - Маргарита больше не принадлежала ему.
Сев в его кресло, она снова посмотрела на девушку, которую ей со своего места стало чуть лучше видно.
- Симпатичная, и такая молодая...
- Ты голодна сейчас?
- Немного, извини, ты же знаешь, что мой голод это постоянная переменная. Но мне сейчас не до него, как ни странно. Я хочу с тобой поговорить об Александре.
Серафим заложил руки за спину и подошел ближе к Маргарите, чтобы снова загородить собой девушку.
- Что ты хочешь о нем спросить?
- Почему я сейчас негласно принадлежу ему, а не тебе?
- Ты уже смирилась с тем, что кому-то принадлежишь?
- Нет, это простая формулировка, - недовольно ответила Марго.
- Он - Первородный, и он имеет право...
- Я знаю всю эту чушь. Но я твоя дочь теперь, и знаешь ли, мне уже начинает надоедать ходить по рукам. И ты даже ничего ему не возразишь?
Она злилась, и эта ее злость делала ее еще восхитительнее, заставляя Серафима крепче держать себя в руках.
- Я сам его и позвал, Маргарита. Ты не оставила мне выбора, когда решилась на самый глупый поступок в своей жизни.
- Какой это поступок, решать мне одной. И это был мой выбор, черт возьми! - выпалила вапирша, хлопая ладонью по столу.
От шума пришла в себя девушка, засуетившись за спиной Серафима. Повернувшись к ней, он заглянул в синие испуганные глаза.