Оставив Маргариту с рассветом, я отправился к Серафиму, чтобы помочь ему утихомирить людской сброд. Почему? Потому что мне самому не нужна была паника, которая могла привести к неблагоприятным последствиям. Если шумиха дойдет до других Первородных, они могут обратить внимание на этот город, в котором живет моя Маргарита, что мне было не нужно. Но к моему приятному удивлению, к моменту моего прихода Серафим решил большую часть сегодняшних задач. Городу в предрассветный час выпала передышка, перед новым вдохом возмущений.
- Мне кажется, или ты слегка рассеян? - спросил я Серафима, сидя в кресле в его кабинете.
- Возможно.
- Отчего, если не секрет?
- Извини, Александр, я благодарен тебе за желание помочь, и, тем не менее, не намерен из-за этого обсуждать с тобой свое состояние.
- В тебе дерзости гораздо больше, чем ты весишь.
Серафим устремил на меня взгляд, наткнувшись на мою холодную ухмылку.
- Я служу тебе, Первородным и своей расе, я стараюсь делать для вас все возможное, так чего еще ты от меня хочешь? Может дружелюбности?
Я рассмеялся искренним смехом.
- Отнюдь, мне просто любопытно, что тебя так изменило.
- Ты любил когда-нибудь? По-настоящему.
- Я люблю сейчас.
- Сомневаюсь.
- Ах, что я слышу? Снова дерзость?
- Нет, я говорю вполне серьезно. Ты готов хоть чем-то пожертвовать ради Маргариты? Или хотя бы что-то сделать ради нее?
- Разве только этим измеряется это чувство? И не надо мне говорить, что я ради нее ничего не сделал. Ради нее еще в здравии те, чьи муки я жажду.
- Искренность, щедрость, доброта, самопожертвование - этим и измеряется любовь. Прости, но я сомневаюсь, что в тебе это еще осталось.
- Ты забываешься, мой юный друг, - сказал я Серафиму с оскалом на лице. - Я прожил гораздо больше тебя, и прекрасно разбираюсь в том, что сейчас чувствую.
- Тогда ответь мне на простой вопрос - почему же тогда ты не в состоянии понять то, что меня так изменило?
Мой взгляд наполнился холодом.
- Разве, ты сам не можешь ответить на этот вопрос?
- Почему же? Могу. Ты отказываешь принимать это чувство со всеми вытекающими, ты пытаешься его контролировать, потому что опасаешься, что оно изменит и тебя. Но поверь - в этом одни плюсы. Любимая женщина всегда делает мужчину лучше.
- Как странно, пока я вижу, что править ты стал хуже.
Серафим замер, будто я плеснул ему в лицо яд, и его реакция была вполне объяснима. Первородный засомневался в его правящих качествах - это ли не повод?
- Ты злишься, что я увидел суть твоего опасения? - спросил меня смелый наглец.