Адамберга накрыла волна отчаяния. Страдающий бессонницей охранник и соображения Лалиберте почти похоронили его.
Все рушилось, тонкая ниточка надежды порвалась. Никто его не подставлял и не выдавал. Никто не сообщал суперинтенданту о потере памяти. Значит, никто не подстраивал ему амнезии. В деле не было третьего действующего лица, орудующего из-за кулис. Он был совершенно один на тропе, с вилами в руке, и Ноэлла его шантажировала. А в мозгу у него разгоралось убийственное безумие. Как когда-то у его брата. Возможно, он последовал его примеру. Клементина подошла и молча протянула ему стакан портвейна.
— Рассказывай, малыш.
Адамберг говорил монотонным голосом, глядя в пол.
— Так рассуждают легавые, — мягко сказала Клементина. — У них свои соображения, у вас — свои.
— Клементина, я был там один.
— Точно вы знать не можете, потому что не помните. Вы с Жозеттой поймали то чертово привидение?
— А что это меняет, Клементина? Я был один.
— Гоните прочь черные мысли — это всего лишь мысли, — приказала она, сунув ему в руку стакан. — Незачем проворачивать нож в ране. Лучше вернитесь к Жозетте, но сначала выпейте.
Жозетта, все это время молча сидевшая у камина, хотела было что-то сказать, но раздумала.
— Не томи, Жозетта, что за дурацкая привычка! — раздраженно бросила Клементина, не выпуская изо рта сигарету.
— Тут деликатное дело, — объяснила Жозетта.
— Нам не до околичностей, разве не видишь?
— Я вот что думаю: если мсье Данглар — так, кажется, его зовут? — не может сейчас заняться нашими убийствами, почему бы нам не сделать эту работу самим? Проблема в том, что придется покопаться в архивах жандармерии.
— И что тебя смущает?
— Он. Он ведь комиссар.
— Уже нет, Жозетта. Я тебе раз сто это повторила. И вообще, жандармерия и полиция — два разных ведомства.
Адамберг поднял затравленный взгляд на старушку.
— У вас получится, Жозетта?
— Один раз я залезла в файлы ФБР — просто так, шутки ради, чтобы расслабиться.
— Не извиняйся, Жозетта. Расслабилась — ну и на здоровье.
Адамберг со все большим изумлением взирал на эту маленькую женщину — на одну треть она была воплощением благопристойности, на вторую треть — деликатности, на третью — олицетворением хакерства.
После ужина — Адамберга Клементина принудила есть силой — Жозетта занялась полицейскими файлами. Она положила слева от клавиатуры список с тремя датами: весна 1993-го, зима 1997-го, осень 1999-го. Время от времени Адамберг подходил взглянуть, как продвигается дело. Вечером старушка переобулась в огромные серые тапочки, и ее ноги стали похожи на ступни маленького слоненка.