— Пресловутое «воспоминание детства»? Вы не могли сказать мне об этом раньше?
— Вы не стали бы слушать. Это очень личное.
— Да уж, нет ничего хуже, когда замешана семья.
Он достал папку № 6 и положил ее на стол.
— Слушайте, Адамберг, — продолжил он, — я просмотрю ваши бумаги, потому что мне известна ваша репутация. Так наш обмен будет полным и беспристрастным. Открытость за открытость. Идет? Встретимся завтра утром. В двухстах метрах отсюда, на правой стороне улицы, есть хорошая гостиничка.
Адамберг долго бродил по улицам, прежде чем пойти в гостиницу. Он не обижался на Трабельмана: тот не отказал ему в сотрудничестве, но, как и остальные, не поддержит его идеи. Он обречен встречать недоверчивые взгляды и в одиночестве нести на плечах свою ношу.
Трабельман прав в одном. Адамберг никогда не отступался. Расстояние между ранами совпадает с расстоянием между зубьями вил. Ветийе выбрали, отследили, напоили и отравили, и сделал это человек в опущенной на глаза шапке, который был очень осторожен и пил только из своего стаканчика. Потом Ветийе отвезли на машине и положили совсем рядом с местом преступления — уже совершенного преступления. Старику оставалось только вложить шило в руку Ветийе, чтобы на нем остались его отпечатки, а потом бросить его рядом с трупом, завести мотор и спокойно уехать, оставив очередного козла отпущения прыткому Трабельману.
Приехав в девять утра в отдел, Адамберг поздоровался с дежурным бригадиром — именно он хотел узнать историю про медведя. Тот жестом дал ему понять, что ситуация — хуже некуда. Трабельман утратил все свое вчерашнее добродушие и ждал его в кабинете, застыв, как статуя Командора, со сцепленными за спиной руками.
— Вы надо мной издеваетесь, Адамберг? — спросил он с яростью в голосе. — У полицейских что, мания такая, считать жандармов идиотами?
Адамберг молча стоял перед Трабельманом. Нужно дать ему выговориться. Комиссар не думал, что тот так быстро все выяснит. Он недооценил майора.
— Судья Фюльжанс умер шестнадцать лет назад! — закричал Трабельман. — Скончался, сдох, усоп! Это уже не сказка, Адамберг, это роман ужасов! И не говорите мне, что вы не знали! Ваши последние записи датируются восемьдесят седьмым годом!
— Разумеется, я все знал. Я был на его похоронах.
— Знали — и заставили меня убить целый день на вашу бредовую историю? Объясняли, что этот старик убил малышку Винд в Шильтигеме? И вам ни на секунду не пришло в голову, что славный малый Трабельман захочет навести кое-какие справки?
— Не подумал — и прошу меня за это извинить. Но раз вы так поступили, значит, случай Фюльжанса вас по-настоящему заинтриговал и вы захотели узнать побольше.