«Он уже десять лет как держит шляпу в хоботе, но всей радости от этого — натуралы только плюют туда. Все, с этим покончено. Мы больше не клянчим, мы диктуем им, ДСО диктует им, и пусть зарубят это себе на своих хорошеньких носиках — а не то мы поможем».
ДСО — это «Джокеры за справедливое общество», и с СДПК у них столько же общего, сколько у пираньи с какой-нибудь из тех жирных лупоглазых золотых рыбок, что плещутся в декоративных прудах перед приемными дантистов. У ДСО ни Джимми Рузвельта,[91] ни преподобного Ральфа Абернати,[92] которые помогали бы их совету директоров, — у них и совета директоров-то нет, если на то пошло, и они не продают членство заинтересованным гражданам и сочувствующим тузам. Хьюбу было бы чертовски не по себе на митинге ДСО — что с хоботом, что без хобота.
…Даже в четыре утра Вилледж — это вам не Джокертаун. Где-то здесь должен быть тот парень, которого мы собрались искать: наполовину черный и на сто процентов туз, сутенер, у которого, как говорят, лучшие девочки во всем городе, но нам никак его не найти. Кройд твердит, что все улицы изменяются прямо на глазах, как будто они живые и собираются достать его. Машины притормаживают, стоит им увидеть, как Кройд приплясывает на тротуаре на своих паучьих трехсуставчатых ногах, и мгновенно прибавляют газу, стоит ему взглянуть на них и рыкнуть. Мы оказываемся перед магазинчиком, и он тут же забывает о сутенере, которого нам надо найти, и решает, что он умирает от жажды. Он хватает своими клешнями стальные ставни, кряхтит и одним рывком отрывает их целиком от кирпичной стены, а потом ими же и выбивает витрину.
…Где-то на половине ящика мексиканского пива мы слышим вой сирен. Кройд открывает пасть и плюет в дверь, его ядовитый плевок попадает на стекло и начинает разъедать его.
— Они снова сели мне на хвост, — говорит он голосом, полным обреченности, ненависти, наркотической ярости и паранойи. — Все против меня. — Кройд смотрит на меня, и готово: я понимаю, что по уши влип в дерьмо. — Это ты навел их, — говорит он, и я убеждаю его: все не так, он мне нравится, у меня куча друзей-джокеров, и тут на улице начинают мигать красные и синие вспышки.
Кройд вскакивает на ноги, хватает меня за шкирку и вопит:
— Я не джокер, мать твою, я туз, понял, скотина? — И швыряет меня прямо в другую витрину, которая еще не разбита.
…Пока я валяюсь в канаве и истекаю кровью, он совершает собственный выход с шестью бутылками «Дос Эквиса» под мышкой, и копы начинают палить в него, но он только смеется над ними, потом начинает карабкаться вверх. Его когти оставляют в кирпичах глубокие отметины. Когда он оказывается на крыше, то первым делом воет на луну, потом расстегивает портки и поливает нас всех, прежде чем скрыться…