Иван Александрович зашел в соседнюю комнату. За столом покойного Шарапова сидел Сережа Белов. Увидев начальника отделения, он встал из-за стола, аккуратно оправил гимнастерку.
– Слушаю, товарищ начальник.
– Вот что, Сережа, попроси, чтобы мне принесли два стакана чаю, и расстарайся, сообрази чего-нибудь поесть.
– Я уже договорился, в столовой дадут в счет пайка.
– Молодец, только побыстрее, пожалуйста.
Сережа расстарался: чай был ароматный и крепкий.
Первая утренняя заварка, ее еще не успели разбавить в буфете. Они пили чай и ели хлеб с маслом. На этот завтрак, по скромным подсчетам Данилова, пошло два командирских доппайка.
– Я прочитал, Алла, то, что вы написали. – Иван Александрович отставил стакан с недопитым чаем. – Может быть, еще хотите есть?
– Нет, спасибо.
Алла заметно повеселела, и это обстоятельство обрадовало Данилова.
– Так я прочитал, – продолжал он. – Понимаете, вы написали много интересного, но, к сожалению, кое-что придется уточнить. Прежде всего относительно серег. Вы не могли бы их, ну, нарисовать, что ли?
– Попробую.
– Вот вам карандаш и бумага.
Через несколько минут рисунок был готов.
– Так, – сказал Данилов. – значит, это сапфир. Кажется, синий?
– Знаете, такого глубокого синего цвета. А вокруг бриллианты небольшие, но Мария Дмитриевна говорила мне, что они очень старой работы, поэтому дорого ценятся. Они в их семье передаются женам сыновей.
– Вот как! Значит, эти серьги – талисман вроде.
– Скорее семейная реликвия.
– А сколько могла стоить эта реликвия, не знаете?
Алла посмотрела на Данилова с недоумением.
– Я понимаю, – сказал Иван Александрович, – многие вопросы покажутся вам не совсем тактичными. Но прошу понять меня: наша профессия такая, мы, как врачи-невропатологи, врываемся в человеческие души. Так что потерпите. Кстати, вы говорили, что серьги лежали в шкатулке. А что там еще было?
– Я не знаю. Нет, впрочем, погодите. Мне Сережа как-то показывал, там был Наполеон.
– Простите, кто?
– Да, Наполеон, – взволнованно сказала девушка, – печать такая. Наполеон в треуголке, руки скрестил на груди, и ниже кружок, на нем инициалы выгравированы. Печать. Сережа рассказывал, что в 1812 году, когда французы бежали из Москвы, ее забыли, а прапрадед его нашел эту печать.
– А из чего сделан этот Наполеон?
– Сережа говорил – из серебра.
– Теперь вот о чем расскажите. Вы жили рядом с Ивановскими, считались у них в доме почти родной. Правильно я говорю?
– Да.
– Так вот, не заметили ли вы чего-нибудь необычного в поведении Дмитрия Максимовича за последнее время?
– Нет, ничего особенного.