Необъяснимым образом пальцы знали, как и что нужно делать, чтобы подарить миру еще одну вещь. И не важно, что это – блузка или юбка, пиджак или пижама – это была магия. Поэтому, – выстроила теорию Нилка, – в одних вещах тебе везет, в других – ты проходишь незамеченным по судьбе, в третьих – тебя постигают неудачи.
– Тебе бы в дом моды какой-нибудь, – донеслось до Нилки.
– Думаешь? – Нилка смотрела с жадной надеждой.
– Знаешь, – Эльза сбросила маску неприступности, – у нас в городе я таких точных глаз и рук никогда не видела. Мы вечно телом закрываем амбразуру, я имею в виду ляпы модельеров-закройщиков. А нашу швейку хочется взорвать, чтобы ткани не переводила. Девчонки отказываются в ее показах участвовать. Больше позора, чем денег. Нет, правда: фасоны – прощай молодость, расцветки – похоронные, размеры – просто атас, а качество шитья – вообще отстой. Руки обрывать за такое нужно.
– Зато есть бутики и магазины известных марок, – примирительно сказала Нила, в двадцатый раз одергивая и оправляя сарафан на фигуре Эльзы. Это было лишним – сидел сарафан идеально. Теперь главное – не спугнуть магию, не испортить строчкой.
– Ой, да ничего здесь нет. Сотни две бутиков и несколько магазинов модной одежды. Не Париж, одним словом.
Не Париж. Париж…
Знакомое слово, черт возьми. Нилка неожиданно осознала, что, став классным модельером-закройщиком, она может поехать в Париж и предложить себя какому-нибудь дому моды. Там нужны руки талантливых мастериц.
До Парижа далеко, а до конкурса – два дня. Если все будет хорошо (тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить), то она получит приз – швейную машинку «Зингер». Спонсор расщедрился.
Это было уже слишком – чернильное пятно на подоле величиной с тарелку.
В голове у Нилки стало пусто до звона. Она пялилась на пятно и силилась сообразить, что это и как теперь быть, но ничего в голову не приходило, кроме дикого желания придушить Наташку.
– Слушай, кутюрье, кому, интересно, ты так насолила? – Тамара подняла надменную бровь.
Платье было испорчено непоправимо, и никакие пятновыводители, окажись они под рукой, не могли спасти положение – осталось полчаса до показа.
– Какая теперь разница, – всхлипнула Нилка, так ничего и не придумав. Глаза стали красными, как у кролика, даже надбровные дуги приобрели розовый оттенок. Pink. Бе-е-е.
Новости одна хуже другой сыпались на Нилку с самого утра.
Начало положило известие о том, что Эльза подвернула ногу и в показе участвовать не будет. Значит, вся работа псу под хвост. Манекенщицы только с виду все на одну фигуру.