– Кстати, о детях, – с ядом заметил папаша, – нам от вас ничего не надо. Никаких детей.
– Это плохо, потому что мы аборт делать не станем.
– Какой аборт? – взвилась мамаша.
– Так дело молодое, – с удовольствием сообщила Катерина Мироновна, – у них это быстро. Вон Уфимцевы Санька со Светкой приехали в ЗАГС расписываться, а у Светки схватки начались. Так они из ЗАГСА прямехонько в роддом угодили.
Скрипниковская мамаша отставила хрупкую чашку, поджала губы.
– У вашей Нилки наследственность, а нам в семью алкоголики не нужны. Не видать вам нашего Вени. Охмурили парня, теперь шантажируете ребенком. Постыдились бы в вашем возрасте.
– Это я должна стыдиться? Пришли в мой дом, сидите тут, мою внучку, меня с грязью смешиваете, а мне же еще стыдно должно быть? – Баба Катя с достоинством поднялась и подбоченилась. – А ну, пошли вон, пока я ухват не взяла. Генетики. Моя девка в рот спиртного не берет – насмотрелась на родителей-то.
– Алкоголизм передается по наследству! – пискнула мамаша, ходко перебирая ногами по направлению к выходу.
– Тупость тоже передается по наследству, – окоротила медичку Катерина Мироновна, – и не через поколение, а от отца к сыну.
– Держите свою девку на привязи, – на ходу бросил папаша, – а то я за себя не ручаюсь.
– Ах ты, пес шелудивый, – потянулась к ухвату баба Катя, – это я за себя не ручаюсь! Пшел вон.
– Мы в суд подадим! – отступал Скрипникников-старший на всякий случай спиной.
– А мы на алименты, – пригрозила баба Катя.
* * *
…Происходящее напоминало сон.
Выложенный плиткой тротуар, купеческие домики, высотные дома – от восторга слезы наворачивались. Столица мира с техникумом в центре.
Перед зданием техникума Нилке захотелось пасть ниц. Внушительные колонны, портики, пушкинские фонарики…
В их рабочем поселке самыми значительными архитектурными сооружениями числились бывший клуб завода (ныне здание поселковой администрации) и церковь. Ни там ни там Нила ни разу не была.
Сумки обрывали руки, восторг пополам со священным ужасом стиснули сердце, и ноги налились тяжестью. Если бы ее не подхватила и не внесла в святая святых стайка девчонок, не исключено, что Нила бы простояла, пялясь на львиные морды на капители, до темноты.
– Ну? Ты туда или оттуда? – услышала она насмешливый голос и вынуждена была сдвинуться с места, и войти в каменную прохладу, и ощутить себя одной из небожительниц.
Наконец-то.
Дверь с хитрой пружиной мягко вернулась на место, отсекая Нилу от прошлого.
Попав со света в полумрак, она ослепла и целых пять минут ориентировалась на запахи и звуки. Пахло едой и краской.