— А вы случайно не маг?
— Случайно да, если вы имеете в виду магнитофон…
Еще мне нравится, когда от падающих листьев город пустеет.
— А давайте зайдем в «минутку». Сфотографируемся, потом разорвем пополам и это будет для пароля. Когда мы еще встретимся с вами через много лет.
— Почему через много?
— Не знаю. Давайте? — Там открыто!
— Давайте…
— Знаете, я плохо получилась. Давайте разорвем.
— С удовольствием!
— Наверное, у них объектив какой-то дефективный. Обычно я хорошо получаюсь… А давайте пойдем в кино, я тогда ведь опоздала. — Давайте.
Я не помню, о чем фильм. Наверное, в этом кинотеатре дефективный кинопроектор.
— А давайте я угадаю, кто вы.
— Давайте.
— Вы врач. Хирург. Угадала?
— Может быть…
— Хорошо! Тогда скажите, кто ваш друг?
— Вы.
Ее звали Вита. Она не в восторге от своего имени. Я тоже, если откровенно.
— Давайте, я пока не буду вас никак называть. Пока мы не придумаем имя, которое нам понравится?
— Давайте!
— Хотите, я покажу дом в котором родился?
— Хочу.
— Он мне тогда казался очень большим. Его скоро снесут, и на земле не останется места, где я появился на свет.
— А может быть, вы скоро прославитесь, и тогда этот дом будет охраняться законом.
— Может быть, но вероятней будет обратное. Его скорее снесут, когда узнают, кто в нем родился.
— Чем же вы так провинились?
Я стал кабацким музыкантом.
Нет, я не сказал ей этого. Мне казалось, что это будет одним из тех взрывов, которые разбросают нас в разные стороны. Еще я боялся, что кто-то третий узнает о наших отношениях. Я скрывал ее ото всех, я скрывал нас в самое неподходящее для этого время года, когда город пустел от опадающих листьев.
— Хотите я вам скажу, что я люблю больше всего?
— Хочу. — Я люблю… Я люблю рисовать, весну, люблю море, его запах, люблю лес, помните «прозрачный»? Люблю прозрачный лес, как будто смотришь сквозь поцарапанное стекло, люблю жить… Просто так… дышать… очень полюбила, особенно в последнее время… Вот видите, как много я люблю! А вы?
— Я мог бы точно сказать, чего не люблю.
Фотографироваться.
Не люблю когда тихо и вдруг самолет. Мне становится не, по себе. Никому не говорю об этом.
Не люблю слово горжетка. Просто так Не произносил ни разу.
И последнее.
Не люблю себя. С каждым днем все больше и больше. Надо что-то делать. Но что?
— Почему вы молчите? Неужели вы ничего и никого не любите?
— Люблю.
— Не хотите говорить?… Не говорите, я не обижусь. Или все-таки скажете, что вы любите?
— Вас…
Глаза очень близко и губы…
— Надо говорить тебя…
Говорю. Тебя. Тебя. Тебя…
И вот я, совершенно другой, ставлю ящик с колонкой на грязный пол автобуса, сажусь у окна. Гитару ставлю рядом. Мне хочется побыть одному.