Она влетает в зал, ослепляя, официанток и нас своей счастливой улыбкой. Она задержалась. В парикмахерской очередь. Хочется быть красивой. Ее ждут. Впервые за столько лет. Я не ошибся и сегодня. Завтра они придут снова и почти не будут пить, а потом опять придут. Они будут смотреть в глаза друг другу, когда будут танцевать, смотреть просто так, как в зеркало. И по их лицам будет видно, что они увидели в нем свое отражение, такое незнакомое, что не могут оторваться от него. Это зеркало разбудило их обоих, их чувства, которые так долго спали, что им казалось, они никогда не проснутся. Но они проснулись, и это пробуждение принесло им боль, потому что само пробуждение было похоже на сон, который должен вот-вот закончиться. И он закончится, и они разъедутся в разные стороны, ворочаясь на полках вагонов, вспоминая наш ресторан, слова каких-то песен, под которые они смотрели в глаза друг другу. Дома их будет ждать забытая за этот месяц жизнь. И мужья не будут узнавать жен, и жены станут какими-то раздражительными и будут плакать иногда, услышав по радио песни, которые им пели мы. Это будет длиться до тех пор, пока их чувства не заснут опять, а они сами окончательно проснутся. Адреса, спрятанные в дальние уголки, затрутся на сгибах, обветшают, рассыпятся, и, находя их, владелицы долго не смогут вспомнить, что было записано на истлевшем листочке.
Я вижу это каждый день.
Потом Илик купил машину. Первый из нас. Красный чемодан той же фирмы, что и наш «жучок». Вначале Илик купил джинсы, потом еще одни, — потом вельветовые.
Потом машину. По случаю.
Илик все покупал по случаю. Нас это не удивило. Когда он купил первые модные штаны, нас это удивило гораздо больше.
Мы ездили за машиной в Москву. Ровно сутки я сидел за рулем. Столько же Илик. Дома я уснул не раздеваясь. Разбудил меня. Илик.
— Приезжай посмотри, как я разгрохал тачку, — сказал он.
Если бы Илик знал историю древнего мира, он бы понял, что это было знамение, означающее, что покупка, не совсем удачная. Саша ремонтировал теперь и «чемодан». Он тер красные бока авто и приговаривал:
— А что сделаешь, Илюша, все равно перекрашивать.
Однако вопреки всем законам физики машина Илика хоть и со страшным треском, хоть и на одной скорости, но двигалась. Все лето мы почти не видели Илика. Мы засыпали и просыпались под тарахтение его агрегата.
Однажды утром Илик привез нам своего гениального брата.
Я чистил картошку и резал помидоры, Гешка спал после бурно проведенной ночи. Кырла мыл пол.
И вдруг из красного чемодана вышел довольно высокий молодой человек с глазами чуть навыкате и явно изнывающий под бременем гениальности! Брат вел себя, как на приеме у консула.