— Пример твой, Владислав, занимателен, — сказал отец Жанны, — хотя в деревне тракторист и комбайнер — одно и то же, пахота — на трактор, уборочная — на комбайн, но мысль твоя мне понятна, правда, больно искусственна; меня вот не сказать, что ничто иное не увлекало, но посвятил себя службе — и могу утверждать, что, несмотря ни на какие проблемы, особенно трудности первых лет, выбором своим я доволен.
— Нет, пример мой не надуманный, — возразил гость, — а взят из жизни. Мой товарищ детства жил неподалеку от Колпино, в своем доме, с папой-мамой. В ранней юности было у него увлечение, и он страстно ему предавался — составлял генеалогические древа различных европейских королей, японских императоров, русских фамилий, причем все делал самостоятельно, на основе имеющейся литературы, коей, сами понимаете, было немного, вел переписку с каким-то московским профессором, ездил к нему в столицу, возил туда-сюда книги. Пытался после школы на учебу поступить — не вышло, затем — армия, вернулся из оной — пьянки-гулянки на радостях — соседка от него беременеет. Поселок — как деревня, нравы строгие, женили, причем не сказать, что у них любовь была или даже привязанность, — так вышло. Ну, а как женили — и ребенка рожать надо, и хозяйство — коровы да свиньи — вести, ведь родители уже старенькие, слабенькие, потом за ребеночком нужно ухаживать было — в общем, спился он от такой жизни: выгонит себе самогону, позовет друга, напьются, песни попоют — и спать до следующего дня.
— Так, Влад, а тебе Жанна историю своей жизни рассказывала? — спросил Игорь Николаевич, и по тому, каким тоном этот вопрос был задан, чувствовалось, что он рассержен.
— В общих чертах — да.
— Так ты считаешь, что этот козлик-попрыгунчик малолетний, который ее тогда с ребенком, коему и полгода не исполнилось, оставил и поехал в дальние страны жизнь свою устраивать, правильно поступил? Судьбу свою, что ли, послушался? Правильно, да?
— Конечно, — невозмутимо отреагировал Влад. — Иначе сейчас, встреть я Жанну, мне пришлось бы ему морду бить, а ей из-за этого страдать, а так — все довольны, во всяком случае я и Жанна.
Черты отставного генерала размягчились, он вдруг рассмеялся. Улыбнулись и гость с Константином Сергеевичем. Последний встал, собрал пустые бутылки, отнес их на кухню, принес новые, охлажденные.
— А, наверное, если говорить серьезно, — продолжил Влад, — не всегда голос судьбы совпадает с голосом совести. И человек, который жертвует своей жизнью ради счастья другого, заслуживает огромного уважения. Будем надеяться, что таким людям в той жизни зачтется, а еще лучше — и в этой успеется. Что же касается, я вспомнил, Игорь Николаевич, вашего выбора воинской профессии — так ведь какое тогда время было? Сколько вам в сорок пятом году исполнилось? Пятнадцать? Успели повоевать?