Не оспаривая мнение Леонова, мы все же считаем, что ранние поэтические опыты его могут быть полезными в попытке воссоздания портрета писателя в юности.
Максим Леонович воспринимал поэтические увлечения сына с удовольствием: печатал его часто и последовательно. После первых июльских публикаций 1915 года следуют новые.
Двадцать шестого июля на страницах «Северного утра» появляется лирическое стихотворение «Другу». 1 августа – «Песня», традиционное народническое стихотворение о тяжкой мужицкой доле. 14 августа – «Сон», опять же про мужика, которому снится, что он король.
Так получилось, что в течение полугода стихи, подписанные Леонидом Леоновым, вытеснили из постоянной поэтической рубрики «Северного утра» остальных авторов – и местных сочинителей, и Филиппа Шкулёва.
В номере от 19 августа публикуется леоновское стихотворение «Мысли» о приговоренном к казни: «Уже за мной идут… Прощай, жестокий мир!».
Двадцать шестого августа вновь появляется тема войны: «Ужели в грозный час войны страна не сдержит испытанья?».
Второго сентября выходит пасторальная «Осень»: «Я завтра не пойду к заглохшему пруду…».
Двадцать третьего сентября – «Ночь»: «За окном шум дождя. Я один». На следующий день, 24-го, – не совсем внятный текст «Им», про «темные силы земли», которые юный поэт Леонов проклинает: «Лжи позорное иго и горе легли/ В основанье законов несчастной земли».
В декабре появляется антивоенное сочинение в стихах: «У Вавилы/ Сын Гаврила/ На войне,/ За горами,/ За долами,/ На Двине», с ожидаемым финалом: «А Вавила/ У могилы/ Все стоял,/ И молился,/ И крестился,/ И рыдал…». Затем стихотворение «Рассвет» на северянинский мотив: «Голубеет… Розовеет… Тишина… / Спят весенние душистые цветы» (в то время как в первоисточнике: «Кружевеет, розовеет утром лес,/ Паучок по паутинке вверх полез»). И еще одно стихотворение про симптоматичную для Леонова ватагу чертей, резвящихся не берегу реки.
Отец, который совсем недавно порицал один московский журнал за пристрастие к «чертовщине» («…в редком номере вы не встретите что-нибудь о чертях, про чертей, у чертей», писал он), с инфернальными фантазиями сына смиряется.
От месяца к месяцу поэтические вкусы молодого Леонова меняются. Отцовское влияние вытесняется влиянием символистов, в первую очередь Блока. «1916 год прошел для нас под знаком его третьей книги, главным образом стихов о России…», – вспоминал Наум Белинкий.
Двадцать восьмого октября 1916-го «Северное утро» публикует характерное стихотворение Лёны Леонова «Осенние аккорды», о девушке в белом, которой «… в сказках вечерних, неясных, бурных/ Верилось в призраки светлых минут,/ Страстно хотелось закатов пурпурных,/ Знала, что где-то кого-то ждут». Все эти «где-то», «кого-то», безадресность, размытость и призрачность – конечно же, из Блока.