Она обняла его за талию и поцеловала в шею.
— Теперь-то мы можем пойти в постель?
Дэниел засмеялся.
— Нет, мы не можем пойти в постель, Сара. Мы ведь едва знаем друг друга.
— Что за чепуха. — Сара целовала его шею, поднимаясь вверх, пока не добралась до уха. — Никто не знает меня так, как ты. Я бы не позволила тебе сделать то, что ты сделал вчера, если бы мы не знали друг друга.
— Во-первых, Сара, ты и не давала мне позволения; у тебя не было выбора.
— Это ты так думаешь. — Сара засунула язык ему в ухо.
— А во-вторых... — Дэниел отстранился от нее, не отпуская ее талии. — Прошлая ночь — это прекрасное объяснение того, почему мы не можем отправиться в постель. С тобой я теряю самоконтроль.
— Я никакого самоконтроля от тебя и не требую.
— Мне очень важно, чтобы мы сделали это правильно. Это не должно быть так, как в прошлый раз.
Сара опять притянула его к себе и прижалась всем телом.
— Это будет гораздо лучше. На этот раз уже я могу кое-что показать тебе.
— Господи, Сара!
Дэниел толкнул ее, она пошатнулась и упала на кофейный столик. Он вроде бы и не заметил; он выхватывал книги с полки и бормотал про себя. Когда он снова повернулся к ней, в руках у него была книга в кожаном переплете размером с толстый телефонный справочник. Он указал ей на диван: «Садись».
Сара послушалась.
— Это одна из твоих фантазий? Хочешь, чтобы я почитала тебе перед трахом библейские притчи? Или ты будешь читать их мне, пока я...
Дэниел закрыл ее рот ладонью.
— Замолчи. Я хочу показать тебе что-то, а потом можешь сказать мне, насколько хорошо мы знаем друг друга.
Он убрал руку, и Сара показала ему язык, но больше ничего не сказала. Он открыл книгу, лежащую у него на коленях, и Сара увидела, что это совсем не книга, а фотоальбом. Он открыл его на свадебной фотографии; пара на ней казалась счастливее, чем кто-либо, кого Сара видела. Оба улыбались, не в камеру, а друг другу, и пальцы их переплелись. У него были светлые волосы до плеч и бледно-голубой смокинг; она была в развевающемся белом платье, с гирляндой цветов на голове. Над головами у них висел транспарант: «Поздравляем Дэнни и Лизу».
— Дэнни?
— Тогда я был Дэнни.
Оба они молчали, пока Сара переворачивала страницы. Она едва могла поверить, что когда-то он был таким гладким и свежим. Он был похож на серфингиста или сладкого пляжного хиппи, а она — его жена — была прекрасна, несмотря на химическую завивку и голубые тени для глаз.
— Сколько вам было лет?
— Мы были слишком молоды. — Он прищурился, так что стали видны глубокие морщины вокруг глаз. — Нам едва исполнилось девятнадцать.