Когда за дамой захлопнулась дверь, Петя повернулся к Олегу:
– Ну, спасибо тебе. Думаю, помощь Тиля пока не нужна. Это ведь вы сделали? – он поднес фотографию к ее побледневшему лицу.
Бедняжка развела руками:
– Но вы об этом уже знаете. Раз здесь…
– Теперь мне действительно тут нечего делать, – Олег потянул пса за поводок. – Пошли, Тиль.
Собака вильнула хвостом на прощанье, и кинолог со своим четвероногим другом тихо удалились. Вера попыталась улыбнуться:
– Какая умная… Это она меня нашла?
– Она, – подтвердил старший лейтенант и уселся на стул. – Вернее, он, Тиль. Значит, вы признаете, что испортили фотографию Романа Бучумова и подкинули ему в гримерку?
Вера закусила губу:
– Да, признаю. Но я его не убивала.
Прохоров вздохнул:
– Вы понимаете, что вы – первая подозреваемая?
Она часто заморгала:
– Но почему?
– Бучумова убили кинжалом, вовсе не бутафорским, а настоящим, – пояснил Прохоров. – Вы вполне могли это сделать. Ведь именно вы изготавливали оружие для спектакля?
Вера кивнула:
– Я этого и не отрицаю, но я ничего не подменяла. Клянусь вам, если вы поверите моей клятве. Я была способна только выколоть ему глаза циркулем, но подменить кинжалы…
– Почему вы испортили снимок? – спросил Петя.
Вера, неподвижно стоявшая у стола с материалом, который до прихода полиции она собиралась превратить в вещи, опустилась на табурет.
– Я его ненавидела, – прошептала она и заплакала.
Старший лейтенант не выносил женские слезы. Странно, но они делали его беззащитным, обезоруживали, он терялся и не знал, как поступать дальше. И вот сейчас, собрав все мужество, он, не изменив выражения лица, повернулся к девушке:
– Рассказывайте все по порядку.
Впрочем, Прохоров уже знал, что услышит. Вера была неприметной серой мышкой, на которую мужчины на улицах не оборачивались. Такие страдают от недостатка мужского внимания, однако втайне мечтают о прекрасных принцах. Когда Вера начала рассказывать свою историю, Петя понял: он не ошибся. Веру воспитывала одна мама, папа оставил их, когда дочери едва исполнилось два года. Мама Веры была в этом мире одна как перст. Ее родители умерли рано, и всю любовь она перенесла сначала на мужа, который этого не оценил, а потом на единственного ребенка. Вера всегда была некрасивой девочкой, и с годами гадкий утенок так и не превратился в лебедя. Девочка смотрела на себя в зеркало и плакала. Она не находила в себе ни одной привлекательной черты. Тонкий нос был слишком длинным, глаза слишком маленькими, ресницы – короткими и белесыми, волосы – редкими и бесцветными, губы – тонкими и блеклыми. Бедняжка бежала к матери, и женщина, обнимая ее, говорила: