Из глаз девушки хлынули слезы, она старалась проморгать их, но ей пришлось вытереть лицо фартуком, а потом она сказала:
— Все нормально, Кон, все нормально. Не волнуйся.
Эмили все еще вытирала слезы, когда кухонная дверь открылась и вошел Лэрри. Он сразу же обратился прямо к Кону:
— Иди наверх. Сними с постели верхние простыни и дай ей сухие. Потом посиди с ней. Я скоро вернусь.
— Хорошо, Лэрри.
Когда Кон послушно вышел из комнаты, Лэрри посмотрел на Эмили, которая теперь стояла на коленях перед очагом и выгребала угли из-под решетки на совок, и спросил:
— И что вы решили делать?
Она перестала выгребать угли, повернулась и посмотрела на него.
— Если вы хотите, чтобы я осталась, то я останусь.
Теперь Берч стоял сбоку от нее и неожиданно присел на корточки так, что их лица оказались на одном уровне, и внимательно посмотрел на девушку.
— А вы хотите остаться? Конечно, я бы хотел, чтобы вы остались. Вы справляетесь с ней лучше, чем кто-либо еще до вас.
Разум Эмили спрашивал: «Неужели? Ну, хорошо, хозяин, вы обманываете меня». Однако она не сказала это вслух, а просто посмотрела на него, а он продолжал:
— Вы видели, с чем мне приходится мириться. Это как хождение по туго натянутому канату. Никогда не знаешь, что она выкинет в следующую минуту.
— Зря вы ее ударили.
Лэрри уставился на нее, слегка открыв рот, а Эмили смотрела на него. Она поняла, что с этого момента отношения их изменились. Девушка не знала, каким образом, но тот факт, что она осмелилась сказать ему, что он не должен был бить жену, каким-то образом разрушил барьер между ними. И странно, Эмили не воспринимала его больше, как человека другой породы, она смотрела на него, как на обычного мужчину, такого же, как Сеп Мак-Гиллби. Но все же нужно помнить, что миссис Мак-Гиллби никогда так грязно не ругалась. Миссис Мак-Гиллби никогда не стала бы вести себя так, как та, наверху.
Лоренс Берч издал звук, похожий на смех, и, медленно покачав головой, сказал:
— Знаете, Эмили, вы единственное живое существо, с которым я разговариваю впервые за многие годы; те, из которых я вышел, принадлежащие к моему классу, смотрят на меня как на выскочку, а те, кто занимает более высокое положение, смотрят на меня сверху вниз и тоже как на выскочку. И те и другие ждут не дождутся, когда я свалюсь со своего насеста. Но вот здесь — он постучал по своему лбу — есть когти, которые крепко удерживают меня на насесте, и я еще могу отбиваться. Что скажете?
Сначала она ничего не ответила. Эмили понимала, что под насестом он подразумевал дом и ферму и он гордился тем, что является их хозяином. Вот что заставило его изображать из себя джентльмена. Но Берч не подходил для этого; он не мог сдерживать себя все время и, когда срывался, становился простым парнем, каким и был. Она осознала, что простой парень в нем ей нравится больше, чем джентльмен, которого он изображал.